Джонни медленно вычеркнул последнюю фразу. Может, доктор Цзян все же захочет прочитать то, что он написал? Лучше вырвать страницу.
Тобес сказал, вспомнил Джонни, – выгляни из окна в половине десятого, и, может, ты увидишь меня; тогда настанет время приключений. Джонни отложил свой блокнот (он хранил его под матрасом) и занялся подготовкой ко сну. Тобес, конечно, не спешит выполнить свое обещание. Не одну уже неделю Джонни выглядывал из окна. Если бы Тобес пришел, он выскользнул бы из дому по черной лестнице и вышел бы через дверь кухни.
Девять двадцать восемь…
Лужайка спускалась к дорожке, плохо видной в темноте. Но в саду у соседей горели огни: по вечерам их бассейн освещается. Позади калитки, к которой ведет дорожка, стоит высокий старый фонарь. Со стеклянным колпаком. Фонарь, именно фонарь. И под этим фонарем в девять сорок появился Тобес…
Койка Джонни стояла вплотную к окну. Он передвинул ее, несмотря на возражения Николь, так что теперь ему прекрасно была видна калитка. Тобес стоял у калитки под фонарем. Он не улыбался, не махал рукой. Казался страшно бледным.
Джонни протер глаза и сел. Что? Это не сон?.. Но теперь у калитки уже никого не было. Фонарь по-прежнему бросал круг света, но под ним – никого. Джонни внимательно вгляделся… И увидел голову Тобеса. Только одну голову. Белое лицо плавало в кругу света. И ничего вокруг. Ничего под ним.
Вот появилась рука. Белая рука, она манила его к себе замедленными жестами. Джонни знал, что звали его, что на него пал выбор вампира. С каждым взмахом этой белой руки он все дальше и дальше высовывался из окна…
Смех эхом отозвался в его голове. Жуткий. Как уханье отвратительной хищной птицы, терзающей добычу. Смех Тобеса. Он становился громче. И тут Джонни внезапно вышел из транса, он понял, что все это происходит на самом деле. Захлопнул окно и вспрыгнул на верхнюю койку. Натянул на голову одеяло. Он плакал, но тихо, потому что не хотел, чтобы Майк Андерсон услышал, как он плачет.
Немного погодя потянулся за своим блокнотом…
Говно, говно, ГОВНО!!!
Ладно, сейчас десять пятнадцать. Тот же вечер.
Новая страница, новая страница, новая страница.
Выглянул из окна. Сон? Не может быть… Это лицо. Я испугался Тобеса. Я-то думал, что могу поиграть с ним, но мне не нравятся его игры. Он странный. Он пугает меня. Всерьез.
Не буду больше встречаться с ним.
Хочу маму. Она умерла. Я только плачу и плачу.
Третьим номером был Ренди Дельмар. К этому времени, поскольку тела Хэла Лосона все еще не нашли, третьим номером стали считать его. Хотя это был только второй найденный труп.
Девятнадцатилетний Ренди в пух и прах разругался с родителями. Он ночевал в комнате своего друга на полу, пока родители парня не выставили Ренди на улицу. Следующие несколько дней он спал где придется. Кто-то рассказал ему о заброшенном складе неподалеку от старой железнодорожной станции. Он провел там пару ночей вместе с крысами. Ночевавшие там люди во многом напоминали этих мерзких тварей. Но Ренди не отличался стойкостью и понимал, что третью ночь там не выдержит. Поэтому он двинулся дальше.
Находясь неделю в бегах, он остался практически без гроша, но являться домой с повинной все еще не хотел. Да и не был уверен, что ему окажут теплый прием, потому что схватка была жаркой. Речь шла о полном взаимонепонимании между ним и его хорошенькой тринадцатилетней кузиной.
Ренди ослабел от голода. Последний раз он ел накануне. Это были остатки гамбургера, которые какой-то пижон бросил в урну неподалеку от того места, где устроился Ренди. Он сидел на камнях у южного края городского пляжа. Прямо перед ним диск солнца в оранжево-красном ореоле опускался в море. Справа берег круто поднимался вверх, к Бель-Кову. На вершине горы – клиника Святого Иосифа. В этот час на пляже было немного народа. И никто не притягивал его внимания. Кроме того, Ренди боялся приближаться к людям: у полицейских, вероятно, было описание его внешности…
Ничего не поделаешь: придется идти домой…