В ярком свете многочисленных ламп офицер Робинс казалось бледной, как мертвец.

Склонившись над телом Нокса, она проводила вскрытие.

— Не спится? — спросила она буднично.

— Как старина Нокс?

— Здоров.

— Значит, версия с редким заболеванием провалилась.

— Между прочим, на многих планетах ритуальное вскрытие своего живота считается традиционным способом ухода из жизни. Для воинов.

— Нокс был пацифистом. Воевал только с чужими деньгами, искренне почитая их за свои.

— Он не пытался защищаться. Никаких следов борьбы.

— На этой планете не с кем бороться, Гортензия. Разве что с демонами внутри себя.

— Ты стал философом?

На правах старой знакомой она пренебрегла официальным «вы».

Так же, как и он — «офицером».

— Книги — лучший друг любого каторжника, — уклончиво ответил Одиссей.

— Мне твое наказание всегда казалось слишком суровым. Ты убил чудовище.

— Как и полагается герою.

— Давай без преувеличений.

Он засмеялся.

— Что вы делаете в этой заднице миров, Гортензия?

— Размышляю о том, что человек, считавший себя героем, а жертву — чудовищем, мог и обойти корректор. Если бы был уверен, что совершает подвиг.