Она с интересом смотрела, как Иеро достал медицинскую сумку, а когда он жестом показал, что хочет сшить края раны прежде, чем перевязать, она просто кивнула. Иеро так и не понял, то ли она вела себя так по врожденной доверчивости, то ли от того, что не имела представления о том, как сшивают раны. Даже несмотря на монастырский бальзам процесс этот болезненный, но, кроме того, что она пару раз сжала губы, девушка и виду не подала, что ей больно. В конечном счете рана была зашита и перевязана, девушка усажена на лорса, а священник принялся упаковывать свои пожитки. Когда он закончил, то заметил, что девушка прилегла на длинную шею лорса и почесывает его за отвислыми ушами, что Клац весьма любил. Иеро поставил ей еще одну хорошую отметку за то, что она любит и понимает животных.

Вернувшись в седло он оглянулся, но не увидел и признака преследователей. Дальше от моря вглубь страны тянулась та же линия дюн, которая до сих пор сопровождала их на своем пути, кое-где прерываемая скальными выступами, и он с уверенностью чувствовал, что всего в нескольких милях отсюда начинаются и бесконечно тянутся болота.

Был уже полный вечер, облака на западе покраснели, солнечный диск почти скрылся. Самое время было позаботиться о месте для привала, но они прошли всего несколько миль, а Иеро не имел ни малейшего представления об искусстве дикарей как следопытов. Его решение убить шамана могло только разъярить их вместо того, чтобы помешать преследованию. Ведь он предполагал, что дикари будут ритуально скорбеть по погибшему предводителю. Девушке тоже очень скоро потребуются отдых и еда. Какой бы мужественной она ни казалась, но за этот день она пережила столько, что и сильный мужчина вымотался бы. Священник сам устал и больно долго бы еще не вытерпел.

Прошел еще час, полностью стемнело и перед ними вновь заблестела река. Совершенно невозможно было оценить ее ширину, да и безумием было бы пытаться переплыть реку в темноте. Иеро неохотно свернул лорса в сторону моря. вдоль берега реки или узкого залива и удвоил осторожность на тот случай, если что-нибудь выберется из воды в поисках ужина.

По необходимости они шли медленно и продвижение становилось все медленнее по мере того. как все чаще попадались кактусы, лианы и древовидные растения.

В конце концов Иеро заметил слева темный холм. Он направил к нему Клаца и, к своему удивлению, обнаружил, что «холм» оказался гигантским круглым кустом или невысоким деревом, примерно сорока футов высотой с толстым стволом. Его ветви свисали почти до земли и чрезвычайно походили на естественный шатер.

Они забрались внутрь, разгрузили и расседлали лорса, после чего Иеро отпустил его пастись и одновременно нести охрану. Он решил даже рискнуть и развести костерок из хворостинок, и только что иной причины для костра, как взглянуть на девушку, у него не было. Это открытие привело Иеро в дурное расположение духа.

Пока он распаковывался, делая попусту много лишних движений, она сидела спокойно, обхватив колени руками. Когда Иеро достал еду и воду, она молча приняла свою часть и не сделала попытки заговорить. Когда легкий ужин завершился, она стряхнула крошки с подола и снова стала ровно и бесстрастно смотреть на него поверх крошечного костерка. Очевидно, настало время попытаться найти общий язык.

На самом деле потребовались всего четыре попытки. Она не говорила на метском и индейском западного типа, не поняла она и языка знаков. Но когда Иеро попытался заговорить на батуа, жаргоне бродячих торговцев, девушка впервые улыбнулась и ответила. Ее произношение было очень странным, чтобы не сказать просто плохим, подумал он, и многие слова ее были непонятны. Иеро предположил и, как оказалось впоследствии правильно, что сам он идет из местности, находящейся на одном конце очень длинного торгового пути, а она – откуда-то с другого конца.

– Что ты за человек? – прежде всего спросила она. – Ты чем-то похож на работорговца, вроде тех, что предали меня, но едешь верхом на этом чудесном боевом животном и спас меня от бледнокожих варваров. Но ты же мне ничего не должен? Почему ты это сделал?

– Давай-ка начнем с тебя, – предложил в ответ Иеро. – Как тебя зовут, кто ты такая и откуда?

– Я – Лючара, – сказала она. Голос ее был довольно высоким, но не гнусавым. И ответила она с гордостью, не высокомерно, но гордо. Я есть я – таков был невысказанный подтекст: явно говорил человек, знающий себе цену. Иеро это понравилось, но он постарался скрыть данный факт.

– Очень интересно, – сказал он. – Лючара, несомненно, очень красивое имя. Но как насчет остальных вопросов? Где твой дом? Как ты сюда попала? – «И что мне делать с тобой?» – добавил он про себя.

– Я сбежала из дому, – сказала она. Голос девушки, как и у Иеро, стал теперь глухим и бесстрастным, но она внимательно следила за реакцией священника, глаза ее поблескивали в свете костра. – Мой дом далеко, далеко за этим морем, я думаю – там. Она повернулась и указала точно на северо-запад, в направлении Республики.

– Думаю, это не так, – сухо сказал священник, – потому что именно оттуда пришел я. А я раньше никогда не слышал о людях, похожих на тебя. Но не будем говорить о направлении, – произнес он голосом, который попытался смягчить, – это не важно. Расскажи мне о своей стране. Похожа она на эту? Как выглядит твой народ? Ты назвала тех белых людей, которые наслали на тебя птиц, «варварами». Странный термин в устах рабыни.

Следует отметить, что их беседа вовсе не была вначале такой гладкой и непрерывной. Было много пропусков, неловких поисков альтернативных терминов, поправок произношения и объяснений новых слов. Но они оба обладали острым умом и быстро приспособились. В результате, общаться становилось все легче.

– Мой народ силен и могуч, – сказала она твердо. – Мы живем в больших каменных городах, а не в грязных хижинах из веток и листьев. А еще – они великие воины и даже этот огромный рогатый зверь не спас бы тебя, доведись тебе с ними сразиться.

«Это очень по-женски, – горько усмехнулся про себя Иеро, – весь успех приписать Клацу».

– Ну, хорошо, – сдался он, – твой народ велик и силен. Но ты-то что делаешь здесь, вероятно, на очень большом расстоянии от твоего дома?

– Во-первых, – твердо сказала она, – правильнее было бы тебе сказать, кто ты такой, откуда и какое занимаешь положение в своей стране?