- Вы говорите совершенно логично, ваше сиятельство... - Немного подумав, кивнул Бенкендорф.

- Давайте будем считать, что это вы пришли к этим выводом сами. Все же это ваша работа, а не моя.

- Князь, но вы сейчас говорили, как будто не один год прослужили жандармским офицером или полицейским сыщиком...

- Было дело... - Усмехнулся я. - В молодости мне пришлось немного послужить в уголовном сыске. Правда, это было в другом государстве...

Ага, и государство это называлось Союз Советских Социалистических Республик, а затем - Российская Федерация.

- Потому кое-какое представление об этом деле имею. А потому вижу один неприятный момент, который мы вынуждены будем отработать. Дело в том, что о дуэли мы узнали уже когда господин Пушкин выехал на место ее проведения. И времени у нас не было. Действовать надо было очень быстро, да и места точного не знали. Мы и так успели в самый последний момент. А ведь дорога от моего имения сюда не близкая, да еще и снегом завалена. Обычные автомобили на колесах даже до Петербурга бы доехать не смог ли бы. Вот и пришлось ехать на этих машинах, которые могут по снегу без всякой дороги ездить. Потому и на заставах не было времени останавливаться. За поломанные шлагбаумы я завтра заплачу и пришлю своих мастеровых все починить. Людей пришлось тоже взять много на случай, если придется искать это место. Да еще в последний момент этот лягушатник надумал стрелять. Пришлось прострелить ему руку и колено.

- Я готов согласиться, что ваши действия были вызваны неотложной необходимостью предупредить смертоубийство и спасти жизнь господину Пушкину, а потому заслуживают оправдания. - Согласился Бенкендорф.

- Есть в этом деле один очень важный момент, дорогой граф. Это опытные образцы машин для будущего вооружения армии, а мои бойцы с опытными штуцерами, которые мы пока не хотели посторонним даже показывать. А в итоге были вынуждены стрелять. И все это увидел французский шпион, бывший кадровый офицер. Он же просто сложит два плюс два и сделает выводы. А ведь нам оно не надо... Был бы он просто французским подданным, то можно было бы его в Петропавловку, а там всякое бывает... Аппоплексический удар, хавчик несвежий...

- Это низко...

- На войне, как на войне. Ни чего личного, просто для меня важнее мощь нашей Державы, а не личные амбиции. Знаете, пока гвардейцы в ярких мундирах маршируют на плацу, мои бойцы учатся ползать в болотной жиже. Война это не парад, это грязь и кровь. И только тот, кто не побрезгует пройти через это, сможет пройти победным маршем по костям побежденных, втоптанных в грязь. Историю пишет победитель. И потому победитель всегда является честным и благородным, а побежденный обречен быть облитым грязью. Это я к тому, что в таких делах надо отбросить сантименты. Доширака придется высылать из России, а нам крайне нежелательно что бы он, вернувшись в Париж доложил своему командованию о новых оружие русских. Потому, вы сейчас ему высказываете претензии на тему того, почему дипломат посмел совершать действия, запрещенные нашими законами, и требуете от него завтра явиться к вам с объяснениями. После этого мусье Доширак уезжает...

- И как мне с ним разговаривать завтра? Ведь это же международное дело... Необходимо докладывать их величеству...

- Вам не придется с ним завтра разговаривать. Он не придет к вам. Это уже наша забота. Он сегодня же ночью сбежит из столицы. Надо будет сделать так, что бы карета, в которой будет его двойник, прошла бы несколько застав, и стражники могли бы подтвердить, что видели мусье Доширака и проверяли его документы. А после того, как он не явитьсяя к вам и вы узнаете, что он сбежал, то прикажете его задержать и вернуть. И на какой-то заставе, где стражники будут заранее предупреждены, они как бы попытаются задержать карету, а Доширак как бы начнет в них стрелять. Разумеется, никто ни кого не убьет, но после этого Доширак скроется. И мы сможем заявлять, что он пробирался во Францию переодевшись и по поддельной подорожной. И все! Доширак исчезает, а мы с вами не виноваты. Думаю, пока его двойник будет изображать бегство, сам Доширак расскажет нам много чего интересного...

- Да, князь, с вами действительно опасно иметь дело. Меня об этом предупреждали... - Задумчиво произнес шеф жандармов, внимательно разглядывая меня и мое снаряжение.

- Не волнуйтесь, ваше сиятельство. Видите ту веточку... А вот теперь на ней появилась красная точка.

Хлопнул выстрел моего «Вала», лязгнул затвор, выбрасывая горячую гильзу, и ветка, в которую я целился, отлетела в сторону. С оптикой и лазерным целеуказателем попасть в достаточно толстую ветку с расстояния в полсотни метров было не очень сложно. Но на Бенкендорфа выстрел произвел впечатление, особенно учитывая, что вместо привычного грохота, он услышал только негромкий хлопок.

- Вам не о чем беспокоиться, уважаемый Александр Христофорович, вы же видите, что в лице меня и моих бойцов у вас есть надежная защита. Если кто будет обижать ваших жандармов, вы не стесняйтесь, звоните мне. Мы сразу подъедем и проучим негодяев. Кстати, приезжайте ко мне в гости в мою усадьбу. Обещаю, что будет интересно, вам я покажу много такого, чего не показывал обычным гостям.

В общем, слово за слово, и мне удалось подружиться и с Бенкендорфом, человеком умным, храбрым и благородным. Он успел отличиться в войне с турками, Отечественной войне 1812 года и в боях на Кавказе. В отличие от декабристов, которые жаждали свободы лишь лично для себя, граф освободил своих крестьян, да еще и с землей и заплатив за них подати в казну на несколько лет вперед. При этом расходы быстро окупились за счет доходов от переработки производимой ими сельхозпродукции. То есть шеф жандармов в своих имения проявил еще и качества мудрого хозяйственника.

Уже стемнело. Пушкина, Данзаса и Дантеса жандармы арестовали и, усадив в экипажи, повезли в город. Д"Аширака «отпустили», потребовав явиться на следующий день с объяснениями в полицию. После этого его аккуратно, чтобы никто не видел, взяли Рагнар и Сенсей, заткнули крот кляпом и погрузили в наручниках в штабной бронетранспортер. Бойцы погрузились в машины, и наша колонна с включенными включив фарами на небольшой скорости двинулась в обратный путь. Обратная дорога не обошлась без приключений. Под предпоследней машиной посередине моста все же проломился настил, и бронетранспортер чуть было не свалился в Неву, провалившись одной гусеницей. Я приказал личному составу покинуть машину. Александр Васильевич лично сел за рычаги последней машины, развернул ее на месте, и перегнал ее на марсово поле, сделав круг через Гренадерский и Воскресенский мосты. А провалившуюся машину мы тянули тросами. Возились долго. Один раз она чуть было вообще не сорвалась с моста, но ее удалось удержать. В итоге через три часа мы все же вытащили ее на неповрежденную секцию моста. Там за рычаги сел Александр Васильевич и довел бронетранспортер до берега. Я распорядился послать с посыльным письмо обер-полицмейстеру с обещанием оплатить ремонт поврежденного моста, а после запуска моего металлургического производства, представить проекты строительства через Неву стальных мостов с каменными опорами. В имении я был уже глубокой ночью. Построил личный состав, объявил устную благодарность и приказал командирам представить к середине следующего дня списки особо отличившихся для награждения.

Утром меня ждал сюрприз. Меня разбудил телефонный звонок лично их императорского величества. Мне была объявлена по телефону устная благодарность и заявлено, что ремонт поврежденного моста будет оплачен казной. Но самым главным сюрпризом было то, что император желал посетить мое имение вместе с господином Бенкендорфом, а так же хотел принять участие в торжествах по поводу пуска первого мартена и первой плавки стали.

После телефонного разговора с императором я задумался, а может быть мне удастся обеспечить промышленно-технический рывок и не смещая Николая Павловича. Все-таки кроме прозвища «Николай Палкин», его так же называли царем-инженером. Не смотря на мнение тогдашних «специалистов» о невозможности строительства и эксплуатации железных дорог в России, он лично изучил опыт строительства железных дорог в Европе и отдал распоряжение сначала о строительстве Царскосельской дороги, а затем и железной дороги Санкт-Петербург - Москва. А благодаря моему влиянию, опыту пользования телефоном и автомобилем, он уже становиться ярым сторонником технического прогресса. Однако, остается специфический менталитет самодержца из рода Романовых, помноженный на личную упертость Николая. Заставить его принимать нужные внутриполитические и внешнеполитические решения мне будет крайне непросто, учитывая, что уже сейчас столичное высшее общество начинает борьбу против меня, видя во мне конкурента в борьбе за влияние при дворе.