После освобождения семьсот тридцать восемь десятин земли перешло в пользование крестьян, за которые из казны было выплачено «по справедливой оценке» двадцать тысяч рублей. От денег этих, скорее всего, ничего не осталось. Ваши сводные братья «постарались», а вот земля вся ваша. Прошу заметить, что пока имение было без присмотра, тамошние крестьяне пользовались в свое удовольствие и лугами и лесами. Так что вы, милостивый государь, коли будет такое желание, легко сможете их в эдакие штрафы загнать, что они, помяните моё слово, век не расплатятся.
– А кто управлял имением все эти годы?
– Некто Бастрыкин Николай Евгеньевич. Отставной поручик, кажется.
– И где же его найти?
– Да кто же его знает, – усмехнулся стряпчий. – Сбежал, сукин сын. Лес продал да и сбежал с деньгами. Так что от древостоя на ваших землях мало что осталось. Кстати, именно по этой причине вам будет трудно получить хорошую цену за имение. Лес, он всегда в цене, а новый когда ещё вырастет.
– Вот оно, значит, как…
– Уж как есть.
В общем, наследство при ближайшем рассмотрении оказалось не таким уж и большим, но, с другой стороны, нечего кочевряжиться, бери, что дают!
Представив крестьянам нового помещика, становой с чиновником отправились прямиком к старосте, где для них накрыли стол, отобедать чем бог послал. Священник, понятное дело, тоже не отказался перекусить с дороги, а вот Будищев приглашение Кузьмы проигнорировал.
– А где же усадьба? – недоуменно спросила Гедвига Генриховна и вопросительно посмотрела на Дмитрия.
– Тут близко, – ухмыльнулся тот.
Тут, пожалуй, надо представить спутников нашего героя. Гедвига Генриховна Берг ещё недавно была довольно популярной в Петербурге модисткой и имела собственную мастерскую по пошиву женского платья. Впрочем, несколько раньше в черте оседлости её знали как Гесю Барнес, мещанку города Бердичева, иудейского вероисповедания.
Чтобы добиться нынешнего положения, ей пришлось через многое пройти и многим пожертвовать. С Будищевым они познакомились на войне, куда она сбежала вслед за своим возлюбленным и поступила в военный госпиталь сестрой милосердия. Увы, предмет её обожания пал в боях за освобождение Балкан, а несчастная девушка осталась совсем одна. Слава богу, нашлись добрые люди, помогшие выправить ей документы и снабдившие средствами на первое время.
Случайно встретившись после войны, они вскоре близко сошлись и вот уже почти месяц жили как муж и жена, правда, невенчанные. Отсутствие свидетельства о заключении таинства брака, конечно же, представляло известные неудобства[5], но Дмитрий не обращал на них никакого внимания, а Гесе приходилось терпеть.
Вторая девушка была в своем роде ничуть не менее примечательной особой. Звали её Степанидой Филипповой или попросту Стешей, и происходила она из мастеровых. Сословие это, ещё совсем недавно крайне немногочисленное, в последнее время растет как на дрожжах, принимая в свои ряды наиболее обездоленных крестьян, бросивших землю и подавшихся в города в поисках заработка. Многие вполне заслуженно полагают «мастеровщину» отбросами общества, склонными к пьянству, буйству и всяческим беспорядкам, однако отец Стеши был человеком степенным и принадлежал к так называемой «рабочей аристократии». Аким Степанович служил машинистом парового молота и получал весьма высокое по его положению жалованье, а также имел свой дом, в котором сдавал угол Дмитрию, когда тот только перебрался в Петербург.
И все было бы хорошо, если бы в один далеко не прекрасный вечер любимая дочка не угодила под экипаж лихача. Её, слава богу, спасли, но старик вздумал «искать правду» и вскоре на свою беду нашел. Кончилось это плохо. Избитый до полусмерти машинист через несколько дней умер, а Стеша едва не лишилась рассудка от горя. Тогда Будищев взял на себя заботу о сироте и с тех пор они не расставались[6].
От роду Степаниде было всего шестнадцать лет, так что можно без преувеличения сказать, что девушка вступала в пору своего расцвета. Чуть ниже среднего роста, худощавая, но вместе с тем весьма недурно сложенная, она привлекала внимание своей природной грацией и той внутренней чистотой, которую теперь не часто встретишь в девицах её возраста. Впечатление немного портила короткая стрижка – память о злосчастном происшествии, когда спасавший её доктор безжалостно отрезал роскошную светло-русую косу. Именно поэтому на людях она куталась в платок, отчего незнакомые с их историей люди нередко принимали её за служанку. Сам же Дмитрий относился к ней скорее как к младшей сестренке и всячески опекал, а та платила ему в ответ искренней привязанностью, какой редко одаривают даже родственников.
На козлах рядом с кучером сидел паренек тринадцати лет, можно сказать, ещё один член их странной компании или семьи. Звали его Сёмка, и он был учеником в гальванической мастерской Будищева. С детских лет он был влюблен в Стешу, отчего их даже дразнили женихом и невестой. Девушка иной раз подыгрывала ему, но она была старше, взрослее, и, возможно поэтому, мальчишеские чувства оставались безответными. Но все эти обстоятельства совершенно не мешали им ладить между собой.
Как выяснилось, Дмитрий не обманул Гесю и помещичья усадьба оказалась не так уж и далеко от деревни. Впрочем, «дворянским гнездом» эти строения назвать было трудно. Когда-то здесь действительно стоял барский дом с флигелем и многочисленными службами, в которых кипела жизнь. Отставной капитан-лейтенант Блудов слыл хлебосольным хозяином и даже в некотором роде театралом. Нет, своего крепостного театра у него не было, но кое-какие представления для увеселения соседей он устраивал. Кончилось это тем, что однажды поместье загорелось. Теперь трудно сказать, было ли это следствием неосторожного обращения с огнем, или же крестьяне просто устали от причуд своего барина и пустили ему «красного петуха».
Как бы то ни было, от большинства строений осталась лишь куча обгорелых бревен. Лишившийся большей части имущества помещик перебрался в чудом уцелевший флигель, рядом с которым наскоро возвели каретный сарай и пару амбаров. Произведенное следствие не нашло никаких улик, но обозлившийся на весь мир дворянин упорно указывал на своих крепостных и добился-таки, что несколько семей было сослано в Сибирь[7], вследствие чего и без того не слишком богатое имение пришло в окончательный упадок. Впрочем, старый барин давно умер, сыновья его, занятые службой, в этих краях появлялись редко, а назначенному ими управляющему и такого жилья было довольно.