Ишум считал, Меру молчал, а я вновь и вновь вызывала и убирала свою энергетическую сеть. Все же так сидеть мне было скучновато. В отличие от них, я в общем-то не была занята.

— Ишум, можно я пойду? — спросила я. — А ты потом позовешь меня, как закончишь расчеты.

Ишум удивленно вскинул голову.

— Разве тебе совсем не интересно? — удивленно спросил он.

— Интересно, но знаешь, я ведь ничего не понимаю в том, что ты делаешь. Я чувствую себя бесполезной сейчас, — ответила я.

— То есть бесполезной? Ты — это главное в нашем плане, — сказал Ишум.

— Мои способности, а не я, — поправила я его. — Я даже не математического склада ума, чтобы попробовать попытаться понять твои расчеты. Я чистый гуманитарий. Мне надо еще очень много учится, чтобы достичь хоть какого-то базового уровня знаний вашего общества. Это моя большая беда. Я чувствую себя сейчас первобытным человеком, я как обезьяна с гранатой. Эти мои возможности и мой уровень развития для их использования очень далеки друг от друга. Я сделаю все, что ты скажешь потому, что я верю, что ты знаешь о чем говоришь и что просишь, а совсем не потому, что я хоть что-то понимаю.

— Я не думал, что ты так это воспринимаешь, — сказал Ишум.

— Ишум, а как должна это воспринимать? Я ведь образованный человек, я осознаю свое положение и катастрофическую нехватку знаний. Думаешь, мне нравится ничего не понимать в происходящем? — спросила я.

— Хорошо, иди, я приду за тобой, — сказал Ишум. — И еще, не все измеряется знаниями. На пути к достижениям аннунаки утратили гуманность. А в тебе этого качества хватит на всех. Я всегда рад твоему обществу, я люблю те моменты, когда ты рядом со мной. Я никогда не думал о том, что ты в чем-то хуже меня. Мне понравилась твоя фраза про хранительницу очага. Я бы хотел, чтобы хранительницей моего очага была именно ты.

— Очаг — это семья, — уже улыбаясь, сказала я.

— Я бы хотел чтоб у нас была семья, — сказал Ишум.

— Это зависит от нас, — ответила. — Я буду тебя ждать.

Это звучало очень многозначительно: ждать у себя дома, ждать вообще, ждать сейчас или ждать всегда. Но как бы там ни было, я пошла к себе.

Я уже несколько часов сидела на берегу моря и пересыпала песок из руки в руку. Мои мысли крутились вокруг того, что я буду делать дальше после того, как мы выберемся из убежища. Или что мы с Ишумом будем делать. Останемся ли мы вместе или не останемся. Могу ли я ему сказать, что дети у нас могут быть и без таблиц Ме? Можно ли ему узнать, что такое Нибиру на самом деле? Если он выберет остаться со мной, то не поставит ли мне в упрек когда-нибудь это? Буду ли я сильно страдать без него или быстро успокоюсь, если у нас не сложится. Или не стоит об этом думать вообще, а сосредоточится только на своих действиях: выбраться отсюда, не попав к Энси, встретится с Нибиру и лично посетить все планеты, чьи координаты дала Хубус. Не может быть, чтобы мне не нашлось места нигде. Я так задумалась, что не услышала шагов Ишума. Я поняла, что он рядом, когда он сел и обнял меня сзади.

— Привет, — сказала я.

— Привет, над чем старательно размышляешь? — спросил Ишум.

— Над будущим, — со вздохом ответила я.

— И к каким выводам ты пришла? — вновь спросил Ишум

— К очевидным, — ответила я. — А ты уже закончил?