— А как ты будешь определять уровень моей энергии, который я должна буду вызвать? — спросила я.

— Для этого есть специальные приборы. Система убежища поможет мне их создать, считав с меня нужную информацию, — ответил мне Ишум. Не бойся, тебе не будет больно.

— Ну знаешь, я помню ваши приборы, все время в них без сознания валялась, — ответила я.

— Эти приборы не будут воздействовать физически на тебя, они будут замерять энергетический потенциал. То есть никак тебя касаться не будут, — ответил Ишум.

— Ишум, а можно задам вопрос о том, что произошло на буровой площадке астероида? — спросила я.

— Я догадываюсь о чем ты спросишь. И мне не очень хотелось бы отвечать. Потому что это не красит мою расу. Но задавай вопрос, отвечу честно, — вздохнув сказал мне Ишум.

— Что на самом деле было с пилотом и теми рабочими, которых я пыталась спасти? — задала волнующий меня вопрос.

— Это были те, кого лишили воли и стерли личность с помощью таблиц Ме. А для контроля в их головы встроены специальные кристаллы. Ими можно управлять как тебе удобно. Распоряжения отдаются мысленно. Это живые роботы. Они просто какая-то функция. Каждая партия таких «рабов»-роботов» относится к определенному клану нашего дома Ану. У золотого клана тоже есть такие рабы, ты видела — это была пилот. И мой приказ носит для нее приоритетный характер. Она не одна такая, в моем подчинении их больше ста. Я много раз просил Энлиля отправлять обратно тех, кого закидывает на корабль через телепорты на других планетах. Ведь у них способности очень малы. Но Энлиль против, ему нужна дешевая рабочая сила, которую не надо кормить, а только заряжать встроенную в них батарейку, чтобы они функционировали. Очень многие из них погибают. Потому что они не рассуждают, а просто выполняют приказ. И не важно какой ценой. А в последнее время Энлиль начала превращать в таких роботов чистокровных аннунаков. Его боятся неспроста. Мы бессильны перед таблицами Ме. Я очень боялся, что с тобой сделают то же самое, — ответил Ишум.

— То есть вот это и есть то, к чему вы приговариваете тех кого похищаете? Я не знаю что сейчас тебе сказать. Я не могу винить тебя. Ты пытался меня спасти. Но сейчас я хочу уйти к себе, — тихо сказала я.

Ишум опустил голову. Я молча встала и пошла к выходу. Он догнал меня и попытался взять за руку. Я аккуратно высвободила руку и пошла просто рядом ним. Нибиру и Хубус, конечно, мне сказали, что вроде как артефакты Тиамат не причинят мне никакого вреда. Но это все в теории, не хотелось бы проверять на практике. А вдруг Нибиру и Хубус ошиблись. Такое существование — это ужасно.

Когда мы с Ишумом подошли к границе моей реальности, мне показалось что он хотел что-то сказать. Но я сделала вид, что не замечаю этого и попрощавшись, пересекла черту своей реальности и не оглядываясь пошла к себе.

Зайдя в дом, я позвала Меру. Он появился сразу.

— Скажи мне, правильно ли я понимаю, что в убежище сообщение можно отправить только оттуда, откуда есть доступ к каналу с убежищем? Напрмер, с кораблся Энси можно, а с корабля аннунаков нельзя, — спросила я.

— Правильно, — ответил Меру.

— А возможно ли отсюда, из убежища отправить сигнал на корабль аннунаков? Я хочу отправить сообщение искусственному интеллекту корабля Нибиру, — сказала я. — Нибиру, единственный мой друг, он мой друг, мой симбионт, с которым у нас не завершен процесс слияния. Мне важно ему сообщить что я жива.

Я решила быть честной с Меру, слишком много в нем было от реальной личности. Мне кажется что его решения скорее свойственны живым, чем бездушным машинам. А кто его знает как его создавали Я даже с технологиями аннунаков толком не разобралась, это все темный лес для меня. Что уж говорить про цивилизацию, стоящую на неизмеримо более высоком уровне развития.

— Думаю, это проще сделать. Да, это возможно, — ответил мне после некоторого раздумья Меру.

— Я могу рассчитывать, что Ишуму ты об этом ничего не сообщишь? — спросила я.

— Эта информация не угрожает его здоровью, поэтому не сообщу, — ответил Меру.

— Послушай Меру, ты точно механизм или искусственный интеллект? — спросила я — Мне все время кажется, что я говорю с настоящим и живым, а не запрограммированным созданием.