Глава 28

Комната Рокуды пребывала в полумраке. Не оттого, что ему выделили плохо освещенную комнату, и, конечно же, не оттого, что синяя даль, только озарялась благословением богини солнца — Аматерасу.

Комната была не большая, и как предположил бывший ронин, служила прежде слугам клана, вовсе не относящимся к военному сословию. То, что ему выделили комнату простого слуги, в прежние времена покоробило бы чувство собственного достоинства. Ныне же, самураю было все равно.

Проснувшись раньше остальных, Рокудо пребывал в бездействии. Лишь молча наблюдая за окружающим миром, улавливая шаги в коридорах и едва слышимый говор прочих слуг. Он не сомневался в том, что другие обитатели усадьбы, недолюбливали его. Конечно, неприязнь в отношения его, была отчасти справедлива. Ведь, он попытался убить князя, и теперь, то ли из-за прихоти судьбы, то ли князя, Рокудо служил ему.

Стоило вспомнить тот вечер и разговор с князем, как против воли, по телу пробежали мурашки. Самурай принял бы тот разговор за плод воспаленного ума, но окружавшая комната и новое положение, уверяли его в обратном. Живя в усадьбе больше недели, самураю не доводилось больше встретиться с князем. Даже в тренировочных поединках с воинами клана, князь не желал появляться. В этом, без сомнения винили его, Рокудо.

Конечно, никто и слово укора не бросил в его сторону. Но, в этом не было необходимости. Выражения лиц было красноречивей слов. Пожалуй, многих сильно бесило и то, что бывший ронин вел себя, как ни в чем не бывало, легко отстраняясь от всех.

Спокойствие это хоть и не было напускным, но его не могла не тревожить мысль о своей службе. Нутром понимая, что нового разговора с князем не избежать, самурай, так или иначе, пребывал в раздумьях. Без поддержки остальных слуг князя, добрую службу не сослужить.

Но будучи, как бы в опале, Рокуде приходилось надеяться только на себя. Эта мысль не была для него нова. Привыкший надеяться лишь на себя, самурай не видел в этом ничего такого. Перед ним хоть и не стояла определенная цель, сам самурай с того вечера для себя уже решил, выслужиться перед князем и занять достойное место подле него.

За это место, он был готов сразить любого, неважно, враг ли это, или друг. А уж тех, на кого укажет князь, Рокудо был готов утопить в крови.

Можно ли назвать его кровожадным? Вполне. Но, пожалуй, самурай удивился бы, ведь для него это было усердием и рвением, ни больше, ни меньше.

— Собирайся. Нас ждут, — нарушил тишину голос Нитто.

Казалось, мир Рокудо содрогнулся, от внезапного вмешательства. Мысли улетучились второпях, но он не показал видом, что был, застигнут врасплох.

Рокудо не пытался ни с кем сблизиться. Лица прочих слуг мелькали перед его глазами, словно безмолвные маски. Но, как бы там ни было, поручение и волю вышестоящих передавал ему этот парень, Нитто.

Нитто в свою очередь, тоже всегда стоял особняком от других. Не то, чтобы Рокудо тут же увидел в нем родственную душу, но уже то, что Нитто мало говорил, характеризовало его в положительном виде. Ведь, настоящий мужчина не тот, кто многословен.

Пожалуй, Рокудо чувствовал заинтересованность Нитто. Последний не выказывал открытой неприязни, как и добрую волю. Несмотря на то, что никто не мог совладать в открытом, тренировочном бою с ним, с бывшим ронином, сам самурай отмел мысль, что, такого как Нитто могло заинтересовать его умение.

Рокудо не смог ничего лучшего придумать, как-то, что присутствие ронина и потенциального убийцы могло нервировать окружающих, и в частности, настораживать Нитто. Ведь община очень радела о здоровье князя.

Бывшего ронина удивило бы, узнай, что многие, молча, завидовали ему. В том, что у князя свои цели насчет Рокудо, в этом никто не сомневался. Достигнув успеха, не состоявшийся убийца мог рассчитывать на определенное место в клане. Не каждому предоставляется такая возможность.

Послушник Нитто, в свою очередь, силился понять замыслы князя. Видя умение и качества бывшего ронина, он понимал, что что-то упускает из виду.