— Я просто не думал в тот момент, что мой сын так легко пойдет на поводу у двух, по сути чужих ему енотов. Но оказалось, что теперь он ценит их общество больше меня и моего доверия.
— Ты не прав, учитель… Причем крупно не прав. Он тебя сильно любит и очень боится сделать тебе больно. У меня стойкое ощущение, что он постоянно думает — "А как бы отец поступил в данной ситуации"? Семья — это семья, ее никакие друзья никогда не заменят. Именно ты его семья… Но бывают ситуации, когда тебя рядом нет, и "семьей на время" становятся друзья. Именно друзья, а не близкие знакомые — те кто всегда в беде помогут и прикроют собой. И в этом нет ничего страшного, именно так устроены люди. Вы, оборотни, привыкли за своим звериным обликом прятать свои чувства. Просто вам почаще надо быть людьми.
Фрик подозрительно покосился на меня, и ничего не сказав в ответ, пошел к двери.
Поисковик остался лежать на столике. У каждой вещи должен быть только один хозяин. Спасибо, магистр, за доверие.
Уходя, я положила Поисковик в карман.
*****
— И что такого случилось на складе, что мэтр-артефактор у доктора отлеживается уже второй час? — участливо спросила я, ожидая услышать в ответ очередную хохму про Спирю.
И Глым начал неторопливый и обстоятельный рассказ.
— Прикатили значит эти два брикаса ушастых флюген на лайсе.
— Постой. А теперь давай перескажи это все на нормальном языке.
— Эмм… Эти полосатые говнюки прикатили машинку Флюгена на тележке.
— Я конечно удивлена широтой твоих познаний, но откуда ты знаешь, что они привезли?
— Так у нас в Клоше в каждом борделе такие стояли… для любителей острых ощущений. Единственное различие — та, что они прикатили побольше и понавороченнее. Видимо, делалась по спецзаказу… для фанатиков совсем уж запредельного экстрима.
— Прости, что перебила, Глым, продолжай.
— Ну и тот, что помладше, сказал мне грузить флюгена в шагоход, типа он экспедитор, а я приставлен к нему грузчиком.
Пиздец тебе, Адис. Жил ты легко и просто, а вот помрешь с трудом.
— Закинул я значит машинку в грузовой отсек и стал ее задвигать поглубже. А она ни в какую, не хочет двигаться и все тут. Ну я развернулся, чтобы спиной ее запихнуть, да и присел для толчка. И в этот момент старый брикас… говнюк по вашему, машинку-то и того… включил.
На этом месте повествование затормозило — горилла ушел в себя.
— Мне рассказать можно, дальше меня не пойдет, — я приготовилась слушать жалобы на енотов и оплакивание своего потерянного авторитета. Да вот только хрен там, дальнейший рассказ гориллы опроверг все мои ожидания.