Ночь была темная, с моря дул свежий норд-ост. За широким проливом огромными звездами мерцали огни маяков. Там, за маяками, Крымские горы, холмы и леса; там оплот белых, защищенный водами двух морей, по которым днем и ночью курсируют бронированные корабли.

В полночь четыре человека крадучись пробрались к домику, стоявшему на берегу, и залегли у самого обрыва.

— Лодки! — вырвался чей-то радостный вздох.

Все разом поднялись и начали спускаться с обрыва.

Скоро они очутились у безмолвных рыбацких избушек, обнесенных невысоким частоколом. От него к лодкам тянулись толстые веревки. Стараясь, чтобы под ногами не шуршала галька, люди подкрались к лодкам, придерживаясь за веревки.

— Товарищ Дидов, возьмем вон ту фелюжку[1]? — робко прошептал Петька.

— А ты что, смыслишь в морском деле? — отозвался Дидов.

— Немного плавал… — замялся подросток.

— Берем эту фелюжку, — прошептал подошедший Ставридин.

— Парус есть?

— Есть, в провое[2] лежит.

Лодку быстро спустили на воду, взмахнули веслами, и она, качаясь, пошла в открытое море.

Ставридин, коренастый, крепко сбитый матрос, ранее служивший на военном корабле в машинной команде, нажимая на весла, проговорил:

— Если при попутном ветре поднять парус, лодка к утру будет у берегов Крыма.