Я не удержался:

– Дэйкен, сколько тебе лет?!

– Слишком мало для Саора, – хохотнул Трис. – Синеглазый, когда ты повзрослеешь?!

– Идите вы все к чёрту!

– Он ужасно не любит, когда напоминают, насколько он юн, – шепнул мне на ухо хоренг. – Пожалуйста, принц… Береги его!

Я растерялся. Кто кого должен беречь?! Я – этого всемогущего мага? Я – слабый и беспомощный, бездарный от рождения – это воплощение силы, уверенности, виртуозно владеющее мечом?!

Последнее я, кажется, сказал вслух.

Хоренг хмыкнул:

– Мечом владеет, магией – как нам и не снилось, собой владеет… в совершенстве. Живёт ради Саора, вечно лезет на рожон… Ради тебя… как он тебя назвал? Дэрэк…

– Дэрэк, Трис! Чего вы там шепчетесь?! Сматываемся отсюда!

– Трис! – быстро и тихо потребовал я. – Что – ради меня?

– Ты не поймёшь, несмышлёныш…

– Трис!!

– Жизнью он рискует…

Я содрогнулся, но расспрашивать дальше не мог, Дэйкен уже подошёл, и хоренг подставил свою полосатую спину. Забравшись, я приготовился к полёту. Но вместо этого Трис, не расправляя крыльев, мягкой кошачьей рысью понёсся по тропе, не уступая в скорости хорошей машине. Бурые стволы так и мелькали.

– Почему мы не летим? – удивился я.

– Не хотим привлекать внимание. Уже слишком светло, и Эриэж отсюда слишком просматривается.

Дорога вела в гору, а лес заметно поредел. Трава теперь еле прикрывала каменистую почву, и хоренг частенько ворчал, когда под лапу попадал очередной острый обломок. В просветах между деревьями стали встречаться валуны, сначала просто большие, затем размером со слона, а после и вовсе громадные. Свернув с тропы и руководствуясь какими-то незаметными для меня приметами, Трис начал уверенно подниматься по склону гигантских скал, а когда камни стали громоздиться друг на друга, образуя неприступные отвесные стены, хоренг отталкивался и взлетал, поднимая ветер огромными, куда большими, чем у Ивена, крыльями.

У меня захватывало дух от проплывающей мимо красоты: причудливые разломы, обнажающие мерцающие и переливающиеся горные породы. Ущелья, дно которых терялось в непроницаемой тьме, пещеры, подобные разверзнутым пастям окаменевших великанских зверей, где роль клыков с успехом исполняли острые пики. Нависающие над пропастями выступы с непонятно каким образом держащимися на них прихотливо изогнутыми деревцами – шекрами.

Серебристый луч пробился сквозь предрассветную дымку, отразившись от поверхности скал ослепительным голубым сиянием. Восход солнца застал нас на гребне Эриэжа – тех самых гор, что первыми встретили меня на пороге родного мира. Трис опустился на вершину и повернул ко мне довольную морду: