Девушка взяла один из стаканчиков, прибавила к нему пластмассовую ложечку и подала Софье:
— На здоровье!
— Спасибо! — воспитанно ответила царица.
— Дэвушка, нэ всэ йогурты одынаково полэзны! — раздался голос за спиной. Она обернулась.
Перед ней стоял породистый кавказец лет сорока пяти (независимое наблюдение автора — Софья дала бы ему лет тридцать).
— Мэня зоавут Ашот! — представился он.
— Софья, — ответила опешившая царица, — вы что-то говорили о йогурте?
— Анэкдот такой! — пояснил Ашот. — Объявлэние в газэте: «Молодой пысатэл ишшэт опытную машыныстку». Чэрэз двадцат лэт объявлэние под тэм же адрэсом: «Опытный пысатэль ишшэт маладую машыныстку». Вах! Чэрэз двадцат лэт надпысь на надгробыи: «Нэ всэ йогурты одынаково полэзны». Смэшно?
— Уймись, джигит! — предостерегла Ашота барменша. — Вон их автобус стоит. На неприятности нарваться хочешь?
Словно подтверждая слова девушки, в дверном проеме нарисовался Ростислав.
— Все в порядке, Софья Алексеевна? — спросил он. Царица ему скорчила гримасу. Кавказец расплылся в улыбке:
— Канэшна, все в порадке, дарагой! Познакомился с твоим нашалникам! Отшэнь красывая жэншына!
— Благодарю вас! — кивнула ему головой царица. — Пойдемте, профессор! Пора в дорогу.
Не успели они рассесться в автобусе, как из кафе сломя голову вылетел Ашот с букетом белых роз в одной руке и бутылкой коньяка в другой.
— Вах, профэссор, нэ сэрдысь, дорогой, нэ прызнал! Софочка, это вам! Профэссор, это — вам!
Коньяк был вручен недоумевающему Ростиславу с заверениями в искреннем расположении и бесконечной преданности. Ничего не понимающий Каманин все же сделал Ашоту внушение:
— Смотри, красавец, доведет тебя когда-нибудь твое либидо!
— Все будэт о"кэй, профэссор! — донесся до него счастливый голос кавказца.
До столицы Беларуси оставалось километров тридцать. Охапку роз благополучно поместили в пластиковое ведро с водой, а царица любовалась окрестной панорамой.
— Любопытно, — произнесла она, — почему в России рожь еще не убрана, а здесь уже все вспахано и засеяно? Мужики здесь трудолюбивые али еще что?