Свалив прочитанную периодику в стоящую рядом со скамейкой урну, они пошли к знакомому супермаркету, красующемуся здесь под скромной вывеской «Универсам»
— Замечательно! — воскликнул Алекс у дверей продмага. На раздвигающихся дверях висела надпись: «Сегодня, до 17 часов магазин закрыт на переучет». Ниже еще одна: «Напоминаем что с 1 июня 2017года, в связи с неуклонным ростом экономики СССР, вступают новые повышенные нормы отпуска товаров. Цены на большую группу товаров снижены на 10–20 %». Рядом висел небольшой, преобладающе красных тонов плакатик: «Работники торговли! Ударным трудом встретим 100-летие Великого Октября!» Полюбовавшись на вечно молодого Ильича, (насчет того что революцию здесь устроил тоже он, сомнений не было давно — чеканный профиль красовался на красных червонцах из «позаимствованной» сумки), друзья отошли от дверей негостеприимного универсама.
— Теперь посмотрим, что у меня дома творится. К Софи, по дороге бы заехать, да мы только подъезд знаем, а квартиру нет. Не шататься же по всем соседям с расспросами или как горе-коллекторам в укрытие торчать, ожидая неизвестно чего. Отложим на потом.
Поездка в новеньком троллейбусе обошлась друзьям в 10 копеек. Ехать было недолго, всего четыре остановки. Всю поездку они жадно смотрели на такой знакомый им город. Не совсем такой. Почти все старые дома их реальности сохранились и здесь, но во многих местах, вместо старых хрущевок высились десяти-пятнадцати этажные здания. Новых домов было довольно много, но все они были не очень красивы и похожи друг на друга. Видимо, местная советская власть запустила большую серию слегка осовремененных домов средней этажности.
Покинув троллейбус, путешественники не преминули заглянуть в продовольственный и промтоварный магазины. Большой продмаг походил на знакомые им супермаркеты, за исключение одного — привычного изобилия товаров не наблюдалось. Так, например, на мясо-колбасной витрине было всего несколько сортов продукции, а мяса, так и не было вовсе. Зато красовалась табличка-напоминание о нормах отпуска по талонам — одному человеку в месяц полагалось 3 кг колбасных изделий и (или) мяса. Рыбная витрина была сплошь заставлена консервами, еще можно было купить без талонов соленую селедку, не более двух штук в руки. С фруктами тоже была беда: присутствовали лишь пожухлого вида яблоки да многочисленные коробки с бананами — привет из братских стран Латинской Америки. Остальное вроде более-менее было, в том числе широкий выбор алкоголя по совсем не слабым ценам. Людей в магазине было немного — день в разгаре.
В соседнем доме располагался, как они поняли, небольшой частный магазинчик, незатейливо именуемый «Мясо-Птица-Рыба. Колбасы» — всесоюзного общества инвалидов. Два работающих там молодых продавца цветущей наружности инвалидов напоминали слабо. Внимательно оглядев прикид друзей, они, разулыбавшись, стали предлагать свой товар. Здесь в отличие от госмагазина прилавки были заполнены, но цены кусались о-го-го! Колбаса стоила в три раза дороже совершенно идентичной из соседнего магазина «Продукты», но зато без всяких талонов. Покупка мяса, рыбы, птицы здесь тоже была рассчитана явно не на средний кошелек. Обменявшись радостными, дружелюбными улыбками с продавцами и пообещав зайти еще, друзья ничего не купив, отправились продолжать свою экскурсию по этому советскому зазеркалью.
Бегло оглядели небольшой, не то универмаг, не то еще что в этом роде, под бодрым названием «Юность». Скучающие молоденькие продавщицы, в отделах завешанных какой-то ужасной одеждой, строили симпатичным, модно одетым молодым людям глазки. В глубине промтоварного клубилась и нервничала приличная очередь — в обувном продавали без талонов чехословацкие кроссовки.
— Мы тут с девочками без проблем познакомиться можем! Вон как они на нас смотрят. Здесь наши шмотки круче некуда — видал, очередь за кроссовками, надо же! — новизна ощущений заворожила Сергея, а самое главное — в родном мире…не сказать, чтобы он был не интересен девчонкам…, но так, чтобы на него смотрели почти все…
— Погоди девочками интересоваться. Нам бы думать, как свалить отсюда быстрее. И, потом, не забудь, у нас с тобой никаких документов нет, случись что, будем в местной милиции куковать, да небылицы разные плести в надежде что отпустят, — и Алекс, вдруг, с неожиданным острым чувством испытал страх, что никогда больше не увидит озорных глаз Софи, её ладной сильной спортивной фигурки. — «Похоже, я втрескался», — улыбнулся он, — «Нельзя думать об этом слишком много — не хватало здесь ещё и раскиснуть».
— Пошли уже, Серый, my home, sweet home проверим. Как там он, миленький, без меня? — улыбнувшись на прощание одной, совсем уж хорошенькой продавщице, Алекс потянул на выход из магазина, разомлевшего от девичьего внимания друга.
Посещение родных пенатов имело довольно неожиданный результат. Два первых этажа жилого дома, в этом мире занимал отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности — ОБХСС Пролетарского района. Искать друзьям здесь было точно нечего, но ситуация во многом для них прояснилась — в этом мире, все совсем не так как в их, и кроме того, вряд ли они наткнутся на своих двойников или знакомых.
— Эл, точно, надо выбираться отсюда поживее, — тоскливо произнес упавшим голосом Сергей, — Тут чужое все нам. Я даже в том пустом городе чувствовал себя лучше. А здесь… Эти магазины пустые, и, вообще…
Легко сказать! Может у тебя план, какой есть?
Глава 19
«И чем он меня хочет удивить на этой чертовой заправке. Опаленными трупами что ли? Что-то в его голосе и тоне было такое, бр-р-р…» — короткий путь от НИИ до места кровавой бойни не дал Инне возможности, как следует поразмыслить над непонятным поведением мужа. Самой взглянуть так самой. Борис сидел рядом, сосредоточенно вертя головой по сторонам, кот Адидас бродил по задней полке джипа, тычась мордочкой в стекла.
Приехали, вылезли. Автоматы, уже привычно — наготове, в голове, противно жужжащей мухой: «Как бы не пришлось всю оставшуюся жизнь с оружием наперевес ходить.» «А вот и наши друзья-бандюки, лежат, скучают. Чуть бы раньше их приголубили, эх! Олю нетронутая б этой мразью была, и все друзья ее живы остались. Этот, с русской рожей, Петя кажется или Федя, еще дымится сволочуга. Куда это Боря пальцем показывает? Какой-то мертвяк еще один, в форме он, что ли?»
Инна подошла ближе к трупу, одетого то ли в зелено-пятнистую форму, то ли в полувоенный костюм защитных цветов, коих, в последние годы развелось немерено. «Какой- то он странный…, да боже…, человек ли это!?» — Инна по-детски прижала руку ко рту. Кот, увязавшийся вслед за новой хозяйкой, отскочил черной дугой в сторону и зашипел, затем, в полной панике, кинулся в открытую дверь джипа и забился там, в поиске укрытия между рядами сидений.
Перед ней лежал труп человека, нет не человека…человекоподобного существа, много выше двух метров. Черты лица его, абсолютно лысой головы, были вроде бы человеческими, не являясь таковыми на самом деле. Словно кто-то сделал гипсовый слепок, увеличив лоб, надбровные дуги, нос, скулы. Глаза на этом устрашающе выразительном фоне помещены были просто огромные, раза в два больше обычных людских. Открытым остекленевшим взором он таращился на Инну. Грудь и живот трупа была разворочены, и наружу вывались части разорванного тела с кишками и чем-то еще. Лежало все это великолепие в огромной луже крови. К горлу женщины подкатил противный кисло-горький спазм, и её, нагнувшуюся, в последний момент успевшую отвернуться от трупа, стошнило прямо на асфальт.
— Попей, Инна, — протянул ей бутылочку воды и пачку бумажных салфеток муж, — Мне самому чуть плохо не стало, когда его увидел. Огромная несуразная кукла с кишками наружу.