– Я их еще не читала, – сказала Махит менеджеру. – Могу я взять первый том?

– Конечно, – ответила та, нырнула под прилавок и достала книгу. Махит протянула свой кредитный чип, и менеджер провела по нему считывателем.

– Их рисуют прямо здесь, на этой палубе, – сказала она. – Если хотите – приходите во вторую смену через два дня, сможете увидеть художника, он будет подписывать книги покупателям.

– Спасибо, если будет время…

<У тебя остается десять минут до встречи с советником Амнардбат, который собирается накормить тебя обедом>.

Менеджер улыбнулась, словно говоря: «Слушайте, взрослые, а чем вы можете заниматься?» и ответила:

– Да, если у вас будет время.

Махит, помахав, двинулась дальше, немного ускорив шаг. «Опасный фронтир!» лежал у нее во внутреннем кармане, словно политический памфлет. Точно такого же размера, что интересно само по себе. Даже если книга окажется ужасно скучной, это было интересным.

Офисы «Наследия» представляли собой клети с аккуратными ярлычками, семь или около того дверей по каждую сторону коридора, который сузился с широкого до чего-то, более напоминающего дорогу. Все дополнительное пространство за этими дверями, вероятно, заполнено кабинетами людей, назначенных на работу в «Наследии». Главным образом, назначенных аналитиками – аналитиками исторических прецедентов, здорового воздействия искусства и образования, числа имаго-совпадений в разных секторах народонаселения, – а также составителями аналитических и пропагандистских текстов.

Как изменил ее Тейкскалаан и как быстро! Когда Махит в последний раз была в кабинетах «Наследия» на окончательном собеседовании перед утверждением ее в должности посла и получением имаго, она даже не думала о «Наследии» как об участнике пропагандистского бизнеса. Но чем они занимались, когда приспосабливали образовательные материалы для той или иной возрастной группы, пытаясь за пять лет развить способности таким образом, чтобы получить больше пилотов или медицинского персонала – изменяя наклонности, подгоняя их под желания?

Она колебалась, задержавшись перед средней дверью с аккуратной табличкой, выполненной новым шрифтом.

«Когда я перестану замечать этот долбаный новый шрифт, Искандр?! На самом деле никакой он не новый, новый он только для тебя!»

Надпись на табличке гласила: АКНЕЛЬ АМНАРДБАТ, СОВЕТНИК «НАСЛЕДИЯ». Она медлила, потому что не видела советника Амнардбат со времени того последнего собеседования с последующим утверждением, а еще потому, что так и не могла понять, почему эта женщина пожелала нанести повреждения имаго-машине Махит. Уничтожить еще до того, как та попытается творить добро посредством имаго-линии, частью которой она является. Несла ли за это ответственность Амнардбат? Махит на сей счет располагала только мнением другого советника, Декакель Ончу, советника по пилотам, – и располагала этим мнением по той причине, что, будучи приписанной к Тейкскалаанскому двору, получила письма Ончу, адресованные Искандру.

Она тосковала – с неожиданным и острым всплеском чувства – по Три Саргасс, координатору по культуре, женщине, которая должна была придавать больше смысла явлениям, кажущимся несчастному, порученному ее заботам варвару несообразными. Три Саргасс просто открыла бы дверь.

Махит подняла руку и постучала. Назвала свое имя – Махит Дзмаре, – как это было принято на Лселе: здесь не существовало никаких облачных привязок и двери не открывались едва заметным движением глаз. О своем приходе может объявить только она сама.

<Ты не одна>, – сказал Искандр – шепоток в голове, призрачная мысль, почти ее собственная мысль.

«Да, я не одна. Амнардбат не знает, что есть еще вы двое и значит, нас здесь трое – и это ее проблема».

Дверь открылась, и Махит перестала думать об опасной лжи, которую мысленно озвучила. Если об этом не думать, то легче скрыть существование. Этому она тоже научилась где-то в Империи.

Советник Амнардбат была худеньким существом средних лет с волосами, завитыми в серебристые колечки, – на тот манер, что любят космонавты; у нее были длинные и узкие глаза серого цвета на широкоскулом лице, глядя на которое неизменно возникало впечатление, что она подвергается избыточному солнечному излучению – кожа потрескавшаяся, и довольно грубо. Она улыбнулась, увидев Махит, улыбка была приветливой и теплой. Если она перед появлением Махит работала со своим персоналом, в непосредственной близости они не просматривались. «Наследие», впрочем, было небольшим управлением. У советника Амнардбат был секретарь, который вел переписку, – именно он отправил Махит приглашение по межстанционной электронной почте, – но в кабинете не оказалось никого, кроме советника. Одни только стулья, стол, заваленный информационными бюллетенями, экран на стене с изображением, передаваемым с некоторых камер, которые ведут наблюдение за пространством вокруг станции. Прямо сейчас он показывал медленное вращение звезд.

– Добро пожаловать домой, – сказала советник Амнардбат.