Наступил час ранней обедни. Зазвонил колокол. Все монахи стали по своим местам.
Наскоро справив службу, послушники стали выпроваживать из церкви старух богомолок и нищих, которые пришли на обедню погреться.
– А ну, давай отседова! – рявкнул на них келарь. – Помолились, и хватит… Не до вас тут!.. Эй, Михайло, – крикнул он привратнику, – выдвори скорее всех и держи ворота взаперти, пока владыко не прикажут!
На дворе было начало марта. Дорога вдоль слободы, покрытая глубоким снегом, совсем раскисла. За ночь снег подхватило морозом, и она вовсе стала непроезжей – сплошные ухабы. Мужики, которых волостное начальство согнало с окрестных деревень, поправляли лопатами и железными пешнями проезжую часть пути. Волостной поторапливал, грозился, стращал казнями египетскими. Вдруг кто-то крикнул: «Едут, едут!» – и народ бросился врассыпную.
Со стороны Пскова показался большой конный поезд. Уморившиеся от бездорожья кони еле тащили большие крытые сани. По сторонам их скакали верховые офицеры, солдаты и какие-то другие чиновные люди. Позади катилось еще несколько саней. Поезд подъехал к Святым воротам обители и остановился. Ударил большой соборный колокол. Звон его подхватили все пятьдесят колоколов четырех святогорских храмов. Ворота распахнулись, и из монастыря вышел игумен – отец Геннадий, держа в руках чудотворную икону Святогорской Владычицы и Приснодевы. Вслед за игуменом показалась монастырская братия и встала чин за чином по сторонам ворот.
Из головных саней легко выскочил необыкновенно высокий и красивый молодых лет человек, с живыми черными глазами, черными волосами до плеч и небольшой бородкой. Он был одет в зимние одежды, какие носили в те времена важные лица духовного звания. Но что-то в фигуре прибывшего было недуховное, говорящее о мирской жизни, о власти…
Приезжий подошел к игумену и приложился к иконе. Игумен передал образ рядом стоявшему священнику и протянул руки гостю. Паломник и игумен обнялись и троекратно поцеловались. Братия отвесила гостю глубокий княжеский поклон. Гость ответил таким же поклоном и произнес: «Мир вам!»
Под благословение подошли и двое из свиты, одетые богато, но как-то не по-русски, в меховых жупанах с цветными кушаками, в высоких шапках…
– Благословен грядый во имя Господне! – воскликнул нараспев игумен и сделал гостю жест, приглашающий на Святой двор.
Подойдя к лестнице, ведущей к соборному храму, гость обратился к игумену:
– А где здесь могила великого русского певца Александра Пушкина?
Игумен вздрогнул, услышав имя Пушкина, но сделал вид, что вовсе не удивлен вопросом.
– Сюда, пожалуйста, – ответил Геннадий и указал на паперть собора.
– Я приехал поклониться светлому имени Пушкина и его праху. Хочу отслужить панихиду…
Геннадий молчал, не зная, что и говорить.
Гость продолжал:
– Я дал обет… Хора не нужно. Пусть все будет наше, по-простому… Петь будут мои молодцы.
И он кивнул в сторону тех двоих.
Войдя в ризницу, гость снял верхнюю одежду и велел подать облачение. И тут отец Геннадий совсем растерялся. «Кто сей? – вопрошал он себя. – Господи, кто сей?» Игумен с изумлением увидел, как высокому черноволосому человеку стали подавать богатые одежды архиепископа…
– Ваше высокопреосвященство… – начал было он, но гость не дал ему закончить фразу: