– Я имею в виду пушки крепости Навароне. – Дженсен долго молчал, потом повторил медленно, бесстрастно, как повторяют имя старинного и грозного врага: – Пушки крепости Навароне. В них вся суть. Они прикрывают с севера входы в оба пролива. Если бы нам удалось подавить эти пушки, то этой же ночью сняли бы с Кероса гарнизон.
Мэллори не проронил ни слова, поняв, что услышит главное.
– Это не обычные пушки, – неторопливо продолжал Дженсен. – Артиллеристы считают, что калибр их, самое малое, девять дюймов. Думаю, это двухсотдесятимиллиметровые гаубицы. Наши солдаты на итальянском фронте боятся их больше всего на свете. Скорость снарядов невелика, зато ложатся они точно. Как бы то ни было, – добавил он мрачно, – «Сибарис» потопили за каких-то пять минут.
– «Сибарис»? Я что-то слышал…
– Крейсер с восьмидюймовыми орудиями главного калибра. Мы послали его месяца четыре тому назад подразнить фрицев. Думали, будет что-то вроде увеселительной прогулки. Но немцы отправили корабль на дно. Спаслось всего семнадцать человек.
– Господи! – воскликнул потрясенный Мэллори. – Я и не знал.
– Два месяца назад мы предприняли широкомасштабную десантную операцию, – продолжал Дженсен, не обратив внимания на слова Мэллори. – Участвовали коммандос, морские десантники, корабли Джеллико. У немцев было небольшое преимущество: Навароне окружен скалами, – но ведь в атаке участвовали отборные войска, возможно, лучшие в мире. – После паузы Дженсен добавил: – Их изрешетили. Почти все были уничтожены. В течение последних десяти дней мы дважды сбрасывали на парашютах подрывников, ребят из спецотрядов. Они попросту исчезли, – пожал недоуменно плечами Дженсен.
– И неизвестно, что с ними?
– Неизвестно. Нынче ночью была предпринята отчаянная попытка отыграться. И чем дело кончилось? На командном пункте я помалкивал. Ведь это меня Торранс и его парни хотели сбросить на Навароне без парашюта. И я их не осуждаю. Но у меня не было иного выхода.
Громадный «хамбер» начал сбавлять скорость, бесшумно катя мимо скособоченных лачуг и домишек западного предместья Александрии. Впереди на свинцовом небе появилась светлая полоска.
– Вряд ли из меня получится парашютист, – с сомнением сказал Мэллори. – По правде говоря, парашюта я и в глаза не видел.
– Не переживай, – заметил Дженсен. – Парашют не понадобится. Способ, каким ты попадешь на Навароне, будет много труднее.
– Но почему выбрали именно меня, сэр? – спросил Мэллори. Он ждал, что скажет Дженсен еще, но тот молчал, наблюдая за дорогой, испещренной воронками.
– Струсил? – усмехнулся Дженсен и круто повернул руль, чтобы объехать глубокую яму, затем снова выправил машину.
– Конечно, струсил. Вы таких страстей наговорили, сэр, что любой струсит. Но я имел в виду другое.
– Я так и понял. У меня с чувством юмора плохо. Почему именно ты? Да потому, что у тебя для этого все данные, дружище. Ты первоклассный подрывник, умелый организатор. Проведя полтора года на Крите, ты не получил ни одной царапины. Это убедительное подтверждение, что ты способен выжить на захваченной противником территории. Узнав, каким досье на тебя я располагаю, ты бы очень удивился, – фыркнул Дженсен.
– Нет, я бы не удивился, – раздраженно ответил Мэллори, – но я знаю, по крайней мере, трех офицеров, данные которых не хуже моих.
– Конечно, есть и другие, – согласился Дженсен. – Но другого Кейта Мэллори не найти. Кейт Мэллори! – с пафосом воскликнул каперанг. – Кто не слыхал о Кейте Мэллори в старые добрые времена! Лучший альпинист, самый знаменитый скалолаз, когда-либо рождавшийся в Новой Зеландии, а значит, и во всем мире. Человек-муха, покоритель неприступных вершин, которому подвластны отвесные утесы и бездонные пропасти. Все южное побережье острова Навароне, – жизнерадостно произнес Дженсен, – представляет собой сплошной утес. Там негде ни зацепиться рукой, ни упереться ногой.
– Понятно, – пробормотал Мэллори. – Вот какой способ вы имели в виду.
– Совершенно верно, – подтвердил Дженсен, – ты и твоя группа туда отправитесь. Их четверо. Все как на подбор. Веселые скалолазы Кейта Мэллори! Каждый – знаток своего дела. Завтра ты с ними познакомишься. Вернее, сегодня днем.