– Идиот! Они нам нужны живые, – капитан был в ярости. – Приготовьте веревки. Мы должны их допросить и во что бы то ни стало выяснить, какого черта им здесь надо.

Его слова достигли ушей тех двоих, кто находился в это время в воде, как раз под ними. Они смогли расслышать каждое слово, так как и бомбежка, и винтовочный огонь к этому времени стихли. Тишина наступила так внезапно, что показалась мертвой.

– Ты слышал? – прошептал Миллер.

– Естественно, – Меллори в это время с надеждой смотрел на небо, где облачко, маленькое, но все же облачко, грозилось ненадолго скрыть свет луны. – Дотащи этих плавающих дур до стены, а я сделаю все остальное.

Он повернулся и поплыл, увлекая за собой один из цилиндров.

Когда луч прожектора вспыхнул со стены плотины, Андреа окончательно понял, что Рейнольдс, Гроувс и Петар спасли Марию и его самого ценой собственных жизней, так как, высветив их лучом, немцы пришли к выводу, что эти трое – единственная причина всех неприятностей, и больше никого не искали. В это время они как раз вытягивали на веревке Гроувса, а остальные двое продвигались самостоятельно. Все это Андреа видел, перевязывая раненую ногу Марии, но ни слова ей не сказал.

Андреа закрепил повязку и улыбнулся:

– Так лучше?

– Значительно, – улыбнулась в ответ Мария. Спасибо. – Улыбка её была вымученная.

– Прекрасно, – Андреа посмотрел на часы. – Нам пора идти. Мне кажется, если мы ещё задержимся здесь, то насквозь промокнем.

Он выпрямился, и это спасло ему жизнь: пущенный кем-то нож должен был попасть ему в спину, но вонзился в левое предплечье. Андреа посмотрел на рукоятку и кусок узкого лезвия, торчавшего из его руки, затем медленно, стараясь не причинять себе боли, повернулся. Сержантчетник, последний, кто остался в живых из группы Дрошного, стоял неподалеку ошеломленный. Он не мог понять, как это так получилось, что Андреа не убит. Он не мог понять, почему этот человек, испытывающий, вероятно, сильную боль, не кричит, не корчится, а внимательно на него смотрит. Андреа медленно поднял правую руку, медленно отвел её назад и резким движением нанес сокрушительный удар ребром ладони сержанту в шею. Смерть пришла к нему ещё до того, как его тело коснулось земли. .

Рейнольдс и Петар сидели спиной к спине на вершине плотины у сторожевой будки. Рядом с ними лежал, все ещё без чувств, Гроувс. Лицо его было серым и безжизненным. С крыши будки светил прожектор. Охранник направил на них дуло автомата. Рядом стоял капитан вермахта, лицо его выражало крайнее потрясение.

Он говорил по-английски с акцентом, но грамотно, четко:

– Вы собирались взорвать плотину такой величины несколькими шашками динамита? Вы, должно быть, сумасшедшие!

– Никто не предупредил нас, что плотина такая большая, – сердито произнес Рейнольдс.

– Никто их не предупредил! О, господи, это слова невменяемого. И где же ваш динамит?

– Сломался деревянный подвесной мост, и мы потеряли динамит и всех остальных своих товарищей.

– Я не могу в это поверить! Нет, я просто не могу в это поверить! – Капитан покачал головой и обернулся, чтобы уйти, но Рейнольдс окликнул его. – Что еще?

– Мой друг, – Рейнольдс показал на Гроувса, – очень плох. Ему нужна медицинская помощь.

– Позже, – капитан повернулся к солдату, который находился в открытой радиорубке. – Какие новости с юга?