– Здорово, – в первый раз за нашу встречу улыбнулась Марина.

Вторую рыбку пришлось ждать минут пятнадцать. Марина взглянула на блестящего желтоватого сазана и снова улыбнулась.

– Уже по рыбке есть, – сказала она.

– Вот Петрович был настоящим рыбаком, – со вздохом ответил я. – Мог в любом болоте за пару часов мешок рыбы наловить. Но Петрович смотал лески навсегда.

– Кто такой Петрович? – механически спросила Марина.

– Друг мой, – ответил я и показал на горшок. – Вот он.

Девушка заглянула в горшок и вскрикнула.

– Зачем вы его таскаете?

– Похоронить хочу. Кстати, подержи удочку. Упустишь – голодными останемся. Если поплавок начнет дергаться – зови.

Марина с опаской приняла удочку и уставилась на красно-белую пластмасску. Я взял горшок, саперную лопатку и огляделся. Отойдя от воды, я зашагал в сторону золотой стены. Найдя яму, я чуть-чуть расширил ее и опустил туда горшок. Взглянув последний раз на череп Петровича, я сказал:

– Ты был хорошим другом.

И начал засыпать землей.

Когда я вернулся, в котелке прибавился еще один карась, а Марина сидела с такой довольной улыбкой, словно спасла город и воскресила мертвых.

– Умница, – похвалил я. Еще штучки три поймаем и будем варить.

Так мы и сделали. Марина собрала хворост, я срубил пару огромных сухих веток. Почистив и нарезав рыбу, я повесил котелок над костром. Обычно мы с Петровичем брали с собой картошечку, хлеб, укропчик и, что греха таить, флакон водки. Но сегодня походную уху скрасила только небольшая пригоршня соли. Благо три рыбешки оказались с икрой.

Через двадцать минут мы, обжигаясь, хлебали уху прямо из котелка. Съев все до последней икринки, я с трудом встал. Марина легла прямо на песок и, улыбнувшись, спросила:

– И что дальше?

– Надо вскипятить воды впрок, – сказал я, скобля стенки котелка песком.

– А поспать можно?

– А вдруг не проснешься? Надо узнать вначале, что случилось.