Добро и зло, как в обиходном, так и в философском, а точнее, метафизическом, понимании – явления суть обоюдоострые. Чуть сфальшивил или ошибся и тут же – порежешься. Хорошо, если хоть понимаешь, почему и за что. Потому что бывает куда хуже – благими намерениями, как известно, дорога в ад вымощена. От себя добавим – по хорошо мощеной дороге будет приятно идти, и вывески на обочинах возрадуют взгляд, но чем впитаешь ужас, стекающий холодным потом по спине?
У добра и зла есть одна примечательная особенность: оба обладают правом на исключительность и, раз содеянные, уже не могут быть повернуты вспять или переписаны заново. Они бытийные в том смысле, что оставляют глубокий след в нашей жизни. Либо шрам на душе и на сердце. Впрочем, иногда раны случаются смертельные, и тогда они не заживают.
Добро и зло надо уметь распознавать. Чтобы случайно или нарочно не увеличивать бедствия, но по возможности приумножать благодать и могущество жизни. Нашими руками творится как то, так и другое. Может быть, следует оглянуться вокруг и разобраться в людях, с которыми так или иначе приходится иметь дело. Тем более что некоторые ориентированы только на одну стезю.
5.1. УДОБСТВА СОБСТВЕННОГО ЦЕНЗОРА
Всегда и во всем обвиняй других. Обязательно найдутся те, кто в это поверят.
Вымети весь сор из своей избы. Под ноги прохожим.
Первая стадия заигрывания со злом – это нежелание и неприятие собственных недостатков, «проколов», неудач и всяких погрешностей, в том числе неврозов, истерий, комплексов, навязчивых состояний, установок и т. д. Человек – существо изощренное, ибо ему дан разум безо всяких ориентиров, и потому он придумал самый удобный и по-своему изящный способ избавиться от угрызений совести – обвинив в своих собственных грехах не себя самого, а… других! Понятно, о чем переживаю, о том и пою. В данном случае – с прибавлением угроз и обвинений в адрес внешней среды. Потому что со своими недостатками нужно как-то бороться, клеймя и отыскивая их в характерах и поведении других. Практическое правило психологической проекции гласит: люди крайне нетерпимы именно к тем отрицательным качествам у других, носителями каковых они сами же и являются.
Собственно говоря, проекция как бы переадресовывает обвинения, предназначенные самому себе, на внешних субъектов, и по большому счету не важно на кого, лишь бы симптомы негатива были схожие. Хотя чаще всего проекцию сбрасывают на людей более слабых и зависимых, чтобы не опасаться отпора за нанесенные обвинения. Так в древности, какой-нибудь восточный деспот с облегчением для своей совести казнил гонца, принесшего дурную весть. Виноват-то, по сути, царек, но не может же он отвечать за содеянное! (В современной интерпретации: виноват всегда подчиненный.) Проектант, по меткому высказыванию Фрица Перзла, основателя гештальт-терапии, похож на «человека, сидящего в закрытой комнате с зеркалами вместо окон». Образнее и точнее не скажешь.
Синдром проекции – настоящее бедствие для современного бизнеса, способное на корню погубить даже процветающую фирму. Ведь менеджер-проектант абсолютно лишен способностей продуктивно реагировать на критические замечания со стороны. И чем хуже будут идти вверенные ему дела, тем неистовее он развернет кампанию по обличению других. Неудачи и кризисные моменты резко усугубят ситуацию: ведь чем больше промахов допустит такой горе-руководитель, тем больше он «истребит» подчиненных, ставя им в вину то, в чем сам прежде всего и виноват. Самое печальное то, что шансов на оздоровление ситуации практически никаких нет. Проектанты напрочь лишены конструктивного взгляда на свои проблемы. Они всю жизнь обвиняли кого угодно, но только не самих себя (ну разве что по мелочам, так, в виде кокетства и самодовольства) – и поэтому при вхождении в кризис могут надеяться лишь на ситуацию да на чужие руки, в очередной раз таскающие для них каштаны из огня. Рано или поздно такая лафа непременно заканчивается, и проектант неизбежно оказывается у разбитого корыта, так и не желая понять, в чем причина его жизненного фиаско. А все, видимо, началось с младенческого возраста, когда ребенку абсолютно все безнаказанно сходило с рук, а ушибленный больно пальчик ставился в вину бабушке или няне. У проектанта отсутствует нажитый отрицательный опыт, и потому, даже став взрослым, он во всех своих проблемах привычно обвиняет подвернувшихся под руку «дядей» и «тетей». Нормальная двусторонняя обратная связь в связке «индивид – среда» превращается в обвиняюще одностороннюю с явным уклоном в самооправдание: «мне не дают», «мне мешают», «если бы не…» и т. д. Впрочем, проектантом можно стать в любом возрасте, для чего достаточно утерять способность к самокритике и терпимость. Самый показательный случай – это когда «маленький», но тщеславный человек вдруг волею случая садится в «большое» кресло. Все – теперь жди беды. Чем выше взлетают собственные амбиции, тем безгрешнее должен себя чувствовать севший в руководящее кресло. Ну а куда девать изъяны собственной натуры? Легче всего – на голову подчиненным, обязаны по службе терпеть и поддерживать нужный психологический микроклимат деловых взаимоотношений. Метаморфоза завершилась: из серенькой озабоченной мышки родился блистающий в своей непогрешимости лебедь. (Мораль здесь такова: власть, дающаяся даром или незаработанно, развращает. Тот, кто в своем восхождении познал много пота и соли, проектантом уже не станет.)
Не случайно обучение и тренинг современного менеджера должны начинаться с выработки устойчивого положительного рефлекса на критику и самокритику. Руководитель, который не задает себе постоянно вопрос: «В чем я плох?», не имеет шансов для дальнейшего личностного прогресса. Критика, приходящая со стороны, может оказаться очень ценным сигналом, на что нужно обратить в первую очередь внимание внутри самого себя. Внутреннее психическое лучше всего проявляется через отраженное. О собственной персоне можно узнать чрезвычайно много, если отслеживать реакцию на себя со стороны. Но проектант именно это проделать и не способен. Точно так же, как начать обвиняющую речь с признания своей небезгрешности и возможного наличия указанных недостатков. А ведь это азы современного делового и политического общения. Рьяно нападая на кого-то и за что-то, нужно, как минимум, честно объявить свой уровень компетентности по данному вопросу и обнажить себя первым для критического разбора. Более того, принципиально и открыто признать возможность собственной погрешности при предполагаемом разрешении спорного вопроса типа: «Может быть, я не прав, или ошибаюсь, что пытаюсь…, но…». Впрочем, все воспитанные люди приблизительно так и поступают, когда обращаются к нам с речевого оборота: «Простите…», заранее демонстрируя нам осознание того факта, что нас побеспокоили. (Заученность полезных формулировок, конечно, гарантированно не освободит проектанта от пагубного синдрома, но если проблема даже не выговаривается, то как же ее тогда пытаться устранить?)
5.2. СТРЕЛЯЮЩИЕ С ВЫСОКОГО БЕРЕГА, или ИГРЫ МОРАЛИСТОВ
Не умножайте сущностей без надобности.
За добродетель удобно прятаться, поскольку она не может нам ответить тем же.
У нас есть только одна неожиданность – календарь.
Обычно, так сказать, классическая проекция предполагает неприкрытый сброс собственного негатива напрямую путем приписывания своих недостатков другим людям. Поэтому подловить игры в проекцию не сложно, нужно лишь вовремя и публично доказать, что носитель обвинения, собственно говоря, грешен в том, в чем изобличает других. Эффект от применения проекции тут же упадет до нуля. Так что, не замечая бревна в глазу собственном, пытаться выдирать соринки из глаз чужих – дело безнадежное, и имидж будет подпорчен всего лишь раз, но изрядно. А иногда и бесповоротно.
…Товарищ Сталин на дух не выносил тех, кто свою личную вину в той или иной степени пытался свалить на других. Молодой и амбициозный сталинский выдвиженец Павел Рычагов, Герой Советского Союза, генерал-лейтенант авиации в 29 лет, начальник Главного управления ВВС РККА, в ответ на реплику о недопустимо большом проценте аварий у молодых летчиков на закрытом совещании Политбюро огульно обвинил авиаконструкторов в том, что они делают «не самолеты, а гробы». Сталин, как известно, лично курировал самолетостроение и как никто другой знал действительное положение в отрасли, в том числе и сравнительные характеристики самолетов всех стран. Поэтому бездумная выходка обиженного «главного летчика» стоила тому… жизни. Весной 41-го Павел Рычагов вместе с семьей был арестован и вскоре расстрелян. Первые месяцы войны подтвердили: класс краснозвездных летчиков был явно ниже, нежели у люфтвафе.
Лев Мехлис, начальник Политуправления РККА и член Военного совета только тем и спасся после крушения Керченской операции в мае 42‑го, где он, собственно, собой подменил все оперативное руководство, что без обиняков бухнулся в колени Сталину: руби мол, дурную голову. Был снят со всех высоких постов, понижен до полковника, но вскоре опять пошел в гору. Вождь любил преданных служак, которые ничего не приписывали на свой счет от великого лика вождя.
История иногда повторяется. После Курской битвы Сталин провел совещание с танкистами. Причина все та же: живучесть советского танка была от одной (!) до трех атак, в то время как немецких – от пяти до пятнадцати. Начальник Главного автобронетанкового управления генерал-полковник Яков Федоренко не стал выкручиваться и честно признал явно худшую практику механиков-водителей, а также стрелков-наводчиков. В итоге подготовка танкистов была кардинально изменена как на учебных полигонах, так и непосредственно в танковых частях. Уже бои за Днепр покажут резко поднявшуюся боеспособность танковых армий. А Федоренко станет маршалом бронетанковых войск.
В принципе пытаться решать деловые проблемы методом сбрасывания собственной проекции совершенно бессмысленно. Эта уловка годится разве что для защиты своего капризного «эго», да и то до поры до времени. Проекция, безусловно, метод превентивного нападения на всех и вся, но на огульном обвинении окружающих в проблемах, непосредственно их не касающихся, – долго не продержишься. И то, что хотя бы отчасти простительно избалованному ребенку или надувающей губки барышне, вряд ли подойдет человеку, привыкшему делать свою работу, а не искать виноватых. Но есть особая форма проекции, которой не чуждается ни современная политика, ни реклама, ни рядовой потребитель, как того, так и другого. Метод прост и красив, поскольку предполагает использование в своих целях категорий более высоких и глобальных, нежели те, которые создали проблему. Иными словами, проекция собственных неудач не сбрасывается на ближайшее окружение, а как бы отсылается к причинам и факторам более высокого порядка, из-за которых, дескать, и произошел кризис. Таким образом прямых виновников вроде бы нет, но есть веское объяснение «почему именно так», а не так, как хотелось бы. Примеров подобной высокой проекции можно привести множество.
…Как известно, гитлеровскому вермахту взять Москву помешала распутица, а потом необычайно сильные морозы ноября 1941 г.