Его спросили, зачем он вызывает на борьбу всемогущего Бога.
„Я делаю это от бешенства, – ответил он, – и с этих пор с товарищами не буду заниматься ничем другим!“
Тогда он возобновил свои богохульства в еще более усиленной форме.
Отец Сюрен вновь приказал Исаакоруму поклониться Иисусу и воздать должное как Св. Младенцу, так и пресвятой Деве за богохульственные речи, произнесенные против них… Исаакорум не покорялся.
Последовавшее затем пение „Gloria“[127] послужило ему только поводом к новым проклятиям на Святую Деву.
Были еще делаемы новые попытки, чтобы заставить демона Бегемота покаяться и принести повинную Иисусу, а Исаакорума повиниться перед Божьего Матерью, во время которых у игуменьи появились такие сильные конвульсии, что пришлось отвязать ее от скамьи.
Присутствующие ожидали, что демон покорится, но Исаакорум, повергая ее на землю, воскликнул: „Да будет проклята Мария и Плод, который Она носила!“
Заклинатель потребовал, чтобы он немедленно покаялся пред Богородицей в своих богохульствах, извиваясь во земле, как змей, и облизывая пол часовни в трех местах. Но он все отказывался, пока не возобновили пение гимнов. Тогда демон стал извиваться, ползать и крутиться; он приблизился (то есть довел тело г-жи де Бельсьель) к самому выходу их часовни и здесь, высунув громадный черный язык, принялся лизать каменный пол с отвратительными ужимками, воем и ужасными конвульсиями. Он повторил то же самое у алтаря, после чего выпрямился и, оставаясь все еще на коленях, гордо посматривал, как бы показывая вид, что не хочет сойти с места; но заклинатель, держа в руках Св. Дары, приказал ему отвечать. Тогда выражение лица его исказилось и стало ужасным, голова откинулась совершенно назад и послышался сильный голос, произнесенный как бы из глубины груди: „Царица Неба и земли, прости!“»
Нетрудно представить себе, что подобные заклинания не только не действовали успокоительно на окружающих лиц, но еще способствовали большему развитию бешенства у несчастных монахинь. В заключение следует заметить, что Луденская эпидемия урсулинок кончилась трагически, так как несчастный аббат Гардье, обвиненный в чародействе, был подвергнут ужасным пыткам и истязаниям и был в конце концов сожжен на костре. Описание пыток и казни Грандье производят потрясающее впечатление, и я, щадя нервы читателей, опускаю их здесь, тем более что это печальное событие не относится прямо к интересующему нас предмету.
Но как ни тяжела была казнь Грандье, сожженного живым на костре с раздробленными ранее голенями, она не успокоила беснующихся урсулинок, пока не было приступлено к их изолированию. «После того демоны стали еще преследовать молодых девушек в гор. Лудене. Назывались эти демоны: Уголь нечисти, Адский Лев, Ферон и Магон. Эпидемия распространилась даже на окрестности.
Девушки в Авиньоне почти все подпали страшному недугу и обвиняли при этом двух священников в чародействе; к счастью, коадъютор епископа Пуатье благоразумно повел дело и разъединил бесноватых.
Но еще замечательнее тот факт, что Авиньон, искони считавшийся страной пап, переполнился около этого времени одержимыми.
Луденская эпидемия заразила умы и охватила собой большое пространство. Страшная Луденская трагедия еще не изгладилась из памяти ее современников: истина относительно мученичества несчастного Грандье едва только успела выясниться, когда разнесся слух, что демоны овладели обителью св. Елизаветы в Лувье.
Здесь также усердие духовника послужило если не причиной, то, по крайней мере, точкой отправления для распространения недуга. Лувьевскими монахинями овладело желание посоперничать в деле набожности со своим духовным пастырем.
Они стали поститься по неделям, проводили в молитве целые ночи, всячески бичевали себя и катались полунагие по снегу.
В конце 1642 г. священник Пикар (духовник) внезапно скончался. Монахини, уже и без того близкие к помешательству, тогда окончательно помутились.
Их духовный отец стал являться им по ночам, они видели его бродящим в виде привидения, а с ними начали делаться конвульсивные припадки, совершенно аналогичные с припадками луденских монахинь: у несчастных являлось страшное отвращение ко всему, что до тех пор наполняло их жизнь и пользовалось их любовью.
Вид Св. Даров усиливал их бешенство; они доходят до того, что даже плюют на них. Затем монахини катаются по церковному полу и, издавая при этом страшный рев, подпрыгивают, как будто под влиянием пружин».
Современный богослов Лабретан, имевший случай видеть лувьевских монахинь, дает нам следующее описание их беснований:
«Эти 15 девушек обнаруживают во время причастия страшное отвращение к Св. Дарам, строят им гримасы, показывают язык, плюют на них и богохульствуют с видом самого ужасного нечестия. Они кощунствуют и отрекаются от Бога более 100 раз в день с поразительной смелостью и бесстыдством.