— У тебя все эгоизм и расчет, — сказала фрейлейн Постельберг.

— Как можешь ты это говорить? — вскипела Соня. — Пожалуйста, не суйся в мои дела.

Она достала из сумочки фотографию своего друга и поставила ее перед бухгалтером.

— Это Георг Вайнер. Разве он не хорош собою, мистер Броун? Разве не хорош?

Мистер Броун как раз был занят сложением и не имел времени отвести взгляд от страницы.

— Как ангорский кот, — сказал он, однако, на всякий случай. — Семнадцать… двадцать шесть… тридцать два. Как шелковичный червь.

У него от многолетней деятельности в области шелковой промышленности составилось смутное представление о шелковичном черве как о каком-то особо красочном животном.

— Нет, серьезно, мистер Броун, — приставала Соня, — скажите, разве он не красив?

— Пятьдесят один… пятьдесят девять… шестьдесят четыре. Как олень с Карпат.

Соня огорченно повернулась к нему спиною и положила фотографию на свой столик.

— Мне жаль Стани, — сказала фрейлейн Постельберг. — Не знаю почему, но он не выходит у меня из головы. Послушайся меня, брось Венецию и скучного Вайнера и поезжай к своей тетке в Будвайс, как в прошлом году.

Соня скроила гримасу и решила, что не стоит отвечать.

— Как райская птица! — произнес, нагибаясь над своею конторкою, мистер Броун, машинально, во время складывания, подыскивая правильное сравнение для красоты Георга Вайнера.

— Тебе-то легко,конечно, — продолжала Клара Постельберг. Ты уже завтра будешь Бог весть, где порхать, когда он придет сюда и устроит нам скандал. Наслушаемсямы тогда упреков от него. Так это было и на прошлой неделе, когда ты с Вайнером поехала в театр. Он пришел в исступление, когда не застал тебя. Вел себя совсем как дикарь — жаль, что тебя не было при этом, — ревел, как…

— …Как сибирский медведь, — дополнил мистер Броун, все еще находясь во власти зоологических представлений и не зная точно, о чем в данное мгновение идет речь.

— У него нет никаких оснований волноваться, — спокойно сказала Соня. — Я уже ему не раз говорила, что между нами все кончено навсегда. Впрочем, вы можете ему в самом деле сказать, что я поехала к тетке в Будвайс.

Господин Нойгойзль отложил в строну перочинный ножик, при помощи которого достиг важного усовершенствования в механизме своих часов.

— Если вы воображаете, — сказал он Соне, — что ваш отставной друг не вполне точно знает, что вы замышляете…

— Ну и пускай знает, — перебила его Соня. — Тем лучше. У меня нет причин играть с ним в прятки. Где вы его встретили?

— Вчера вечером он подсел ко мне в кафе «Систиния», — сказал господин Нойгойзль, щелкнув крышкой часов и положив их в жилетный карман. — Я собирался спокойно читать газету, но это мне не удалось. До девяти часов мне приходилось непрерывно внимать его любовным жалобам, а от девяти — выслушивать его мстительные замыслы. Это меня очень интересовало, — иронически заключил господии Нойгойзль.