— Дай ему понять, что проблемы со зрением и слухом мы можем испытывать только до определенного предела. И где этот предел находится, я ему уже объяснял.

— Я понял.

Акулов рассеянно поскреб начинающий лысеть затылок.

— А что если их девка и покусала? — вернулся он к обсуждаемой теме. — А им признаться стыдно?

— Да нет, не похоже, — отверг такой вариант Левченко. — Я же видел след от укуса на руке у Саенко! Да и врач сказал, что это собака. Причем крупная.

— Тогда, очевидно, их покусала собака той девчонки, но я никак в толк не возьму, как она там оказалась? Окон в том туалете нет. Или они забыли за собой дверь запереть? Ты замок на кабинке проверял? Он исправен?

— Не обратил внимания.

— Да что ты там вообще делал? — деланно возмутился майор. — Ты ни на один мой вопрос внятно ответить не можешь!

— Я же говорю — сумбур!

— Ты и в протоколе так напишешь, да? — Акулов вздохнул. — Сильно хоть покусала?

— Не очень, но на прививки от бешенства они заработали.

— Почему же тогда Вовчик на койке оказался?

— Но так его же…

— Что?

— Разве я не сказал? — удивился капитан. — Его же собака укусила за… это… — он помахал рукой ниже пояса.

— Как? Прямо за?…

— Ну да, — кивнул Левченко. — Когда народ на крики сбежался, Саенко прыгал, схватившись за прокушенную руку, а Вовчик без штанов сидел на толчке и держался обеими руками за свои драгоценности.

— Вот как? — Акулов неторопливо положил ладони на стол, словно хотел покрепче ухватиться за реальность, так и норовящую ускользнуть под напором фактов, что с каждой минутой становились все безумнее.

Он медленно набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул, потом повторил процедуру. Левченко оставалось лишь молчать и терпеливо ждать вынесения вердикта.

— Я тут сижу и представляю себе эту сцену, — прошептал его начальник, наконец, — картина маслом! В рамочку — и на стену!