— Молодец, — похвалил Серрано. — Но это поднимает вопрос, с какой радости она вышла за тебя.

— Да знаю, знаю. Десять лет назад она мне говорит, что хочет попытать себя в живописи, покупает акрил и холст, превращает гараж в радужный кавардак, а теперь ей еженедельно звонит какой-то тип, называющий себя Гулливером и говорящий с британским акцентом, хотя сам он из Висконсина. Я его проверял. Похоже, рано или поздно она меня бросит, чтобы жить в шалаше с каким-нибудь богемным поэтом в дредах, с которым встречается в кальянной в Ист-Виллидже.

— В таком случае я даю ей полгода с поэтом, прежде чем она осознает, как хорошо было с вами, — заметила Талли. — Ни за что не встречайся с представителем пишущей братии, я однажды такую ошибку сделала.

— Я бы заплатил, чтобы увидеть реакцию, когда эти напыщенные художники спросят, чем ее супруг зарабатывает на жизнь, — засмеялся Морено. — «Мой муж? А, он целыми днями обмотан кишками». Эй, Серрано, ты до сих пор читаешь эти книжонки о ведьмах и волшебных бобах? Выучил какое-нибудь заклинание, которые могло бы воскресить мэра Райт из мертвых? Я не шучу. Случившееся с ней пару лет назад было позорищем.

— Согласна, — поддержала Талли.

Серрано не проронил ни звука.

— Так что же у вас для нас? — осведомилась Талли.

Щелкнув пальцами, Морено поманил детективов за собой. Привел их в хорошо освещенное серое помещение со стерильными металлическими стеллажами вдоль стен с криминалистическими инструментами: скальпелями, держателями, костными пилами, реберными расширителями, энтеротомом[15], пинцетами, хирургическими иглами и тому подобным. На столе в центре комнаты лежал труп, покрытый белой простыней размером четыре на десять футов. Серрано заметил палец ноги, торчащий из-под простыни. Ноготь был покрыт вишнево-красным лаком.

— Погляди сюда, — указал Серрано на палец. Талли подошла, чтобы рассмотреть.

— Слой лака выглядит свежим, — отметила Талли. — Она сделала педикюр на этой или на прошлой неделе. — Приподняв простыню, Талли заглянула под нее. — И недавно побрила ноги.

— Значит, на этой неделе она еще ухаживала за собой. Не очень-то похоже на поведение человека, собравшегося подвести черту, — подхватил Серрано.

— Давай свяжемся с местными маникюрными салонами — может, удастся выяснить, какой из них Райт посещала регулярно. — Талли повернулась к Гектору: — Вы готовы?

Морено кивнул.

— Но только предупреждаю, зрелище не из приятных.

— А когда смерть приятна? — отозвался Серрано.

— Да никогда. Эта женщина заслуживала лучшего. — Морено медленно откинул простыню, открыв тело Констанс Райт. Талли охнула, но не обмолвилась ни словом.

Серрано внимательно разглядывал женщину, лежащую перед ним. Тело Констанс Райт было сокрушено. Это первое, что пришло ему в голову. Она выглядела, будто тряпичная кукла, как попало брошенная на пол небрежным ребенком — конечности изогнуты под чудовищно неестественными углами.

— Лед — беспощадный ублюдок, — заметил Морено. — Сейчас изложу по порядку.

— Валяй, Гектор, — кивнул Серрано.

— Причина смерти — травма головы от удара тупым предметом. — Морено натянул латексные перчатки. Все лицо Райт, от лба до подбородка, было вдавлено, кости вывихнуты. — К счастью, от удара она мгновенно скончалась. Без боли.