– Цветков, почему ты опаздываешь… – начала было Инна Сергеевна, но тут увидела всю красоту. – Что с тобой Цветков? Что случилось?
– Поскользнулся на лестнице, – размазывая по лицу сопли и слезы, прошипел мой мучитель. А потом, так чтобы учительница не видела, показал мне кулак. Нет, Александр, не смотрел на меня, но я-то отлично понял, кому предназначается этот выразительный жест.
– Иди срочно в медпункт, – заверещала Инна Сергеевна. – Так, дети, открывайте учебник на шестьдесят восьмой странице, и начинайте делать упражнение. Пойдем, – она взяла Александра за руку. – Пойдем, я тебя провожу…
И они покинули класс.
Тут же Гера и Вовчик с Андреем, сидевшие позади, накинулись на меня:
– Ты чего, сдурел? Тощий тебя порошок сотрет. Ты знаешь, какой у него старший брат?..
– Здорово ты ему врезал, со всего маху…
– Слушай, а ты меня не можешь научить так, хрясть и…
Я лишь отмахнулся.
А на следующей перемене я отправился к директору.
Перед самым звонком с урока в класс заглянула одна из старшеклассниц, что-то прошептала на ушко Инне Сергеевне, и та аж в лице изменилась. Как только прозвенел звонок, учительница объявила:
– Так, теперь все на перемену, а ты, Артур, пойдешь со мной к директору.
Вот только директора мне и не хватало.
–
–
–
–
И я, понурив голову, отправился следом за Инной Сергеевной.
В кабинете директора я бывал лишь однажды. Меня попросили туда что-то занести. Оказаться вызванным к директору или на педсовет в учительскую считалось верхом неприятностей. Так ведь и из школы выгнать могут, а то еще хуже – поставят на учет в детскую комнату. Я знал, что ни в коем случае нельзя оказаться на этом самом «учете», иначе напишут плохую характеристику и в институт не примут. Так, во всяком случае, грозила мне мать, во время очередной выволочки.
Предчувствуя самое плохое, я вступил в святая-святых нашей школы.