Прежде всего мне доставались родовые земли, расположенные неподалёку от Турова, близ озера Чёрный Вир. Само это озеро, часть расположенного рядом озера Широкое, сельскохозяйственные угодья, пастбища, обширный кусок леса и деревушка Черновирье. Крестьяне, проживающие в деревушке, не были пригонными — крепостное право отменили в незапамятные времена. Вот только по законам губернии эти ребята не могли получить городскую регистрацию и в связи с этим возделывали как бы не свою землю. Соответственно, я получал процент с любых продаж, распоряжался фермерскими лицензиями, а также имел полное право сносить и строить объекты во всех точках имения.

Дальше — усадьба.

Родовое гнездо Володкевичей.

Старинный дом, который я помнил с детства. Усадьба неоднократно ремонтировалась, переделывалась и модернизировалась, но сейчас всё было печально. Во-первых, моё жилище оклеили ленточками и признали местом преступления. Во-вторых, там случился пожар. Потушили оперативно, но ущерб значительный. Надо составить смету, произвести ремонт, заменить кое-где проводку, балки и перекрытия…

— Неужели всё так печально? — нахмурился я.

— Дом прочный, — заверил меня Бенедиктов. — Стены усилены каббалистами, кое-где сохранилась древняя артефакторика. Я бы сказал, ремонт косметический. Западное крыло вообще не пострадало… Но есть нюансы.

— Какие?

— На вас подали в суд природные активисты, — сообщил адвокат. — Дескать, нанесён ущерб экосистеме, в озеро могла просочиться всякая дрянь…

— Мы их размажем?

— Не факт, — пожимает плечами собеседник. — Там весьма интересная доказательная база.

— Что ещё?

— Ваш сосед, барон Долинский, вдруг вспомнил о территориальных претензиях, которые не разрешены ещё с 1774 года. Иск пока не подан, но это вопрос времени, как мне кажется. Вашего покойного батюшку, да пребудут с ним Древние, барон трогать боялся. Но сейчас по нашей территории разгуливают землемеры и что-то картографируют.

— Понятно. А деньги хоть мне оставили?

— Вот, — стряпчий придвинул папку с документами. — Здесь всё, что удалось найти. Счета в российских банках, подлежащие инвентаризации. Общая сумма…

— Вижу, — я сразу полез в конец папки, чтобы не терять времени понапрасну. — Десять тысяч пятьсот сорок четыре рубля.

— И шестьдесят одна копейка, — добавил стряпчий.

— Этого хватит на ремонт и судебные тяжбы со всякими мудаками?

Бенедиктов поморщился от моей манеры выражаться.

— Не уверен, ваше сиятельство.

— А где ж бабло? — не выдержал я. — Отец, мягко говоря, не бедствовал. За какой хрен он содержал гвардию, всех этих слуг-паразитов, эсбэшников, инструкторов, гувернёров? А? Платья жёнушке по два косаря за штуку? Святым духом оплачивал?