Лазарев вернулся в караулку, видимо, для каких-то распоряжений. Через минуту прыгнул к нам в сани.

Подъехали к церкви. Рядом – дом, у порога которого топтался часовой. Лазарев направился к нему:

– Господа офицеры из Пскова. Пропустить.

Поднялись на крыльцо. Стучим. Дверь открыл вестовой. Лазарев отодвинул его плечом, кивнув в нашу сторону: смотри, мол, кто пожаловал. Тот вытянулся по стойке “смирно”, глаза вылупил – не знает, что делать.

По всему было видно, что хозяин дома давно уже отпраздновал Новый год. В комнате воняло перегаром, на столе стояло несколько бутылок. А сам он храпел на кровати.

Лазарев сорвал со стены автомат, сунул руку под подушку и извлёк парабеллум. Всё это он проделал молниеносно.

– А ну, Гай, в шкаф! – скомандовал он вестовому. – Не то пристрелю.

Скрутили ему руки, кляп в рот забили.

Самым трудным оказалось разбудить Лашкова. Трясли его и по щекам хлестали: не помогает. Вылили на голову графин воды. Чуть-чуть очухался, замычал что-то нечленораздельное.

– Берём сейф, – показал Лазарев на ящик, стоявший в углу.

Попробовали поднять – не тут-то было. Он к полу привинчен.

Где ключ? Обыскали карманы Лашкова – пусто. А время идёт. В любую минуту могут хватиться: куда подевался начальник караула? Что за гестаповцы объявились в деревне? Часовой у крыльца ходит…

Лазарев приставил к виску Лашкова пистолет:

– Ключ от сейфа!

У того в глазах появился страх. Поёрзал руками по груди, потом показал на китель, висевший на спинке стула. В правом кармане была связка ключей. Два поворота – и массивная дверца подалась. За ней лежало несколько папок. Лазарев кинул на пол байковое одеяло и вывалил на него документы из сейфа. В его глубине оказалась ещё одна дверца. Лазарев открыл её, вынув одну-единственную папку с грифом “Строго секретно! При малейшей опасности уничтожить!”.

Завязали узел, помогли Лашкову одеться. Два “гестаповца” (Переодевшихся в немецкую форму разведчики-партизаны. – Авт.), поддерживая под руки, вывели его и вестового на улицу, посадили в сани. Лазарев закрыл дверь на замок, повесил пломбу. Вручив охраннику ключ, предупредил, что вернётся к утру…

Через полчаса мы подъезжали к хутору».

Однако, судя по документам государственной безопасности, всё проходило не так кинематографично – во всяком случае, без шума, кляпов и ломаных сейфов. Кроме того, и по рапорту Пяткина, и по архивной справке питерского УФСБ партизанских разведчиков всё-таки было всего трое. Четвёртым был Лазарев. Из справки:

«На санях группа подъехала к дому, где жил заместитель начальника школы. На стук вышел вестовой, который доложил, что Гурьянов-Лошков спит. Оставив вестового у двери, партизаны прошли в комнату, разрядили висевший на стене автомат, вытащили из-под подушки пистолет и разбудили Лошкова.

Проснувшемуся заместителю начальника школы было объявлено, что он арестован и будет направлен в г. Псков. Лазареву приказали следовать в качестве сопровождающего. В сани партизаны усадили Лошкова, вручили ему разряженный автомат (о чём тот не знал), чтобы “оборонятся в случае нападения партизан”, а другие – Лазарева и вестового. Не вызвав подозрения, группа направилась на хутор Безымянный».