— Вот и повоюй, револьвертик-то новый совсем, сорокового года выпуска, ствол не стрелянный почти, ну а я его почистил и смазал. — Да, удивил меня сегодня Петрович. Но он вовремя подсуетился, умыкнул револьвер, да и не он один. Если бы не друзья, сидел бы я сейчас в кутузке и ждал суда. Да и Ольге бы не поздоровилось. Кинулась бы меня выгораживать и писец, могли бы припаять убийство по предварительному сговору, типа одна заманила, а второй убил командира Красной армии. Так что высшая мера социальной защиты, мне была гарантирована, а скорее всего и не только мне.

До сегодняшнего дня никаких рефлексий типа, тварь я дрожащая или право имею, я не испытывал. Ну, убил и убил, одной сволочью меньше будет, не он первый, не он последний. Тем более у меня уже имелось личное кладбище врагов, но убивая фашистов, я выполнял свою работу, а если точнее долг и обязанность солдата, а тут свой, советский человек, хотя имея таких своих, и врагов не надо. Примерно так я и рассудил, постаравшись выкинуть это всё из головы. А вот сегодня я испугался. Нет, не за себя. Дожить до конца войны, в такой бойне, да ещё на передке, было нереально. А вот Ольга, если бы на неё надавили по настоящему, и стали бы колоть, могла и не выдержать. Хорошо хоть, что когда её допрашивали, этот гад был ещё жив, хоть и не совсем здоров, и отмазка у неё была железная, лежала без сознания, да и версию подгоняли под немецких парашютистов, так что тут пронесло. А вот…

— Ну шо ты задумался, Микола? — Прерывает мои пошедшие по кругу размышления Петрович.

— Забудь всё. И из головы выкинь. То, что этот злыдень пюсикатый копыта откинул, в том твоей вины нет. Может он от своёй болячки какой нехорошей загнулся. Ты же его убивать не хотел?

— Да вроде нет. Даже и в мыслях не было.

— Вот я и говорю. Ты поступил, как любой нормальный мужик на твоём месте, набил морду подонку. А то, что этот гад старше тебя званием, так тут вы оба одного звания, больные. Короче, наплюй и забудь. Тем более ты тут вообще не причём, это всё немецкие парашютисты. — Успокоил меня старшина. — Завтра до твоего полка машина пойдёт, так что можешь идти собираться, а получишь на руки документы, зайдёшь ко мне, я тебе всё обскажу.

— Ладно, пока, у меня ещё дел полно. — Выпроваживает меня из своей вотчины старшина.

Получив на руки документы и попрощавшись со всеми знакомыми, уезжаю на попутной полуторке в свою часть. В штабе полка докладываю о прибытии, и меня ставят на все виды довольствия. До моего батальона, занимающего оборону в предполье, отсюда сорок километров с гаком, так что жду какой-либо транспорт, едущий в нужную мне сторону. Можно конечно и пешком, но лучше медленно ехать, чем быстро идти, так что скорешившись с местным писарчуком, который нашёл для себя свободные уши, мотаю на ус «служебную» информацию. Правда, служебной, эту информацию не назовёшь, скорее уж сплетни из агенства ОБС, где, кто, с кем. В общем, вскоре я знал про всех ППЖ командования полка и про их взаимоотношения. Через час моя реакция на словесный поток была как у амбала Феди, на воспитательную беседу прораба.

— … до лампочки! — Я закинул на плечи свой вещмешок и пошёл подальше от здания штаба. Можно было, конечно, дойти до станции Оленино, и по железке добраться до Нелидово, где и был мой батальон. Но чёрт их знает, как у них тут с бдительностью? Начнёшь спрашивать про попутку, а тебя примут за шпиона и посадят в кутузку, а потом доказывай, что ты не «Кэмел», и тебя не курят.

Всё-таки кое-что полезное я узнал, поэтому иду в сторону продуктового склада, где должна была грузиться машина, чтобы отвезти продукты в наш батальон. Мне повезло, газончик с мешками крупы отправлялся примерно через полчаса, так что поговорив со старшим машины, я забрался в кузов и вольготно устроившись на мешках, пролежал практически всю дорогу, наблюдая за одиночным самолётом-разведчиком, который летал высоко в небе и чувствовал здесь себя как дома, нарезая круги над нашим районом обороны. Хорошо хоть, что этот гад, занимался аэрофотосъёмкой, а не корректировкой огня немецкой артиллерии, видимо немцы от нас были не очень близко. Но и от того, что он тут летает, хорошего тоже было мало, заснимет всю нашу оборонительную фортификацию, и ударят фрицы своими танками там, где их не ждут, или бомбовозы наведёт, и кому-то не поздоровится. Смоленское сражение уже кончилось, так что скоро немец на Москву попрёт, а значит и нам достанется на орехи. И не факт, что он в укрепрайон полезет, ударит как обычно, по стыкам. И чего наши зенитчики не чешутся? Снаряды что ли экономят? Ну, тогда потренировались бы пока на кошках, если не сбили, то хотя бы напугали, и то хлеб. Хотя злые языки утверждают, что зенитчикам только свои самолёты удаётся сбивать, а вот фрицевские, не очень. Был бы «костыль», может его бы и попытались ссадить, а этот летает высоковато для наших 76-мм зениток, да и в дивизии их всего батарея, так что даже напугать не смогут.

Петляя по просёлочным дорогам, до батальона мы добрались часа через два, где я и предстал пред ясные очи комбата и начальника штаба.

— Сержант Доможиров для прохождения дальнейшей службы прибыл. — С порога представился я.

— А, это ты, герой. Ну, проходи. Присаживайся. И расскажи нам с капитаном. Как ты голыми руками умудрился десяток фрицев на тот свет отправить? — здоровается со мной за руку майор Селиванов и приглашает к столу. — Вот же бисовы дети, — думаю я про себя — насочиняли всякой фигни, а я теперь отмазывайся.

— Так врут всё, товарищ майор, да и не один я был.

— Как врут? Вот же рапорт твоего взводного, только что его обсуждали.

— Не голыми руками, а из автомата, а потом и из пистолета.

— Что, даже и рукопашной не было?

— Может и была, только быстро всё произошло, я даже толком и не помню что к чему.

— Не помнит он. Вот они, тринадцать жетонов и зольтбухи к ним, — ворчит комбат. Кстати, а напарник-то твой кто?

— Гриша — танкист из разведбата. Убили его.