— Мы тебя и твою сучку на ремни порежем. А её сначала на хор поставим, а потом порвём как тузик грелку… — А зря он это сказал, мог бы ещё пожить.

Втыкаю перо ему в грудь, напротив сердца. Оборачиваюсь и замечаю Лёльку. Такой я её ещё ни разу не видел. Взгляд дикий, улыбка или, точнее, оскал на лице, как будто бы она этого давно хотела.

Вот это танцы с бубнами, вот это поворот. Это что за маньячка свалилась на мою седую голову. Ладно, размышлять некогда, надо делать ноги. Но сначала поможем тюменским ментам срубить пару палок. Несколько кредиток из бумажника мачо убираю в карман сявки, дорогие часы достались наркоту. Взяв биту нарка за середину, предварительно обмотав её носовым платком, слегка ударяю мачо по пролому в черепе. Бросаю биту рядом с нарком. Битой фирмача херачу по кумполу спортсмена уже сильнее. Одной рукой конечно неудобно, но на безрыбье и ротан рыба. Стараясь не затереть отпечатки, возвращаю биту владельцу. Ещё раз осматриваюсь по сторонам. Беру шампанское и убираю в пакет (бутылка даже не разбилась).

— Оля, презики распечатай и дай мне один. — Киваю на пакет. Протягивает мне всю пачку, в глазах удивление.

— Не тупи, распечатай и достань один, улики надо убрать. — Поняла, достала, подала. Подхожу к сявке и аккуратно выдёргиваю нож, с помощью Лёльки прячем в презик, затем в пакет. Всё. Валим отсюда. Выходим на набережную и спускаемся к самой реке. Остановились. Смотрю по сторонам, никого нет, это хорошо можно уничтожить улики.

— Оля, держи пакет. — Достаю нож и бросаю его как можно дальше к середине реки.

— Достань шампусик и открой, а то мне не с руки. — Удивилась, но открыла.

— Пей! — Смотрит на меня оленьими глазами. Забираю бутылку и делаю три хороших глотка.

— Пей, я сказал! А то сейчас отходняк пойдёт. — Дошло. Присосалась, не оторвёшь. Забираю почти пустую бутылку, допиваю одним глотком и выбрасываю в Туру.

— Веди Сусанин.

— Куда? И почему Сусанин?

— Домой к себе, и без приключений, а то уже завела. — Лёлька начинает хлюпать носом.

— Ну, я же не знала.

— А должна? — Смотрю ей в глаза. А глазоньки то забегали.

— Рассказывай всё с самого начала и не ври мне. — Хлюпанье становится всё чаще и чаще, из глаз сначала закапали, потом потекли слёзы. Животворящий шлепок уже не поможет, сильно щипаю за самую выдающуюся часть тела. Отскакивает, обиженно трёт пострадавшее место.

— Ну, ты чего, синяк же будет.

— Обязательно будет, и не один, если не успокоишься и не возьмёшь себя в руки. — Прижимаю её одной рукой к себе, целую солёное от слёз лицо, нахожу эти прекрасные, податливые губки, и впиваюсь в них страстным поцелуем.

Ладно, хорошего помаленьку. Отлипаю от Ольги, глажу по голове, шепчу на ушко ласковые и нежные слова. Вроде успокоилась, по крайней мере, рыдать перестала.

— Хорошо, успокойся, дойдём до дома, там поговорим. Кстати, живёшь то хоть одна?

— Да, снимаю небольшую квартирку неподалёку.