- Тогда через два вечера, там же.
И в ответ: - Согласна, милый.
В последующем их встречи стали регулярными - по крайней мере, пока Варяжко находился в Новгороде. А уезжал он теперь гораздо реже, когда дела по службе непременно требовали того. Со временем подстроился под темперамент Радмилы, рассчитывал силы до полного ее изнеможения. Ему самому пришлись по душе их продолжительные свидания, в полной мере наслаждался бесконечной близостью. Если по каким-то причинам не виделся с ней несколько дней, то не находил себе места, страстная молодка занимала все мысли, а главным желанием стало скорее увидеться с ней и вновь слиться в объятиях.
Иногда даже задумывался о том, что брать ее с собой в поездки, но здравый разум останавливал от такого безрассудства. И так уже пошли слухи о его связи с Радмилой, они могли в какой-то мере компрометировать по службе. Нравы в этом мире довольно свободные, но всему есть мера - то, что допустимо юнцу, не к лицу видному мужу, занимающему важный пост. Разорвать связь, отказаться от дорогой для него женщины не мог даже ради дела, оставалось как-то жить с такой закавыкой. Хорошо еще, что муж Радмилы - Мировид, не поднимал шум, игнорировал сплетни о блуде своей жены, но вряд ли надолго хватит его терпения
Ближе к концу зимы новгородский посадник Велимудр вызвал Варяжко в управу, без обиняков завел важный и откровенный разговор:
- Росслав хочет уйти на покой - силы у него на исходе, да и возраст преклонный дает о себе знать. Он и так держался до последнего, пока разбирались с новыми землями. Ставит меня на свое место - с мужами в совете у него уже оговорено, они поддержат на вече. Сейчас думаем - кого же поставить посадником? Зашла у нас речь и о тебе, Варяжко - всем ты хорош, лучше никто не справится с делами города. Только вот в чем беда - не нашего ты племени, пришлый. Старейшины могут выступить против - у них свои люди на место. Давай вместе думать, как нам обойти их.
Глава 4
Надумали усыновить Варяжко и принять в род куницы из племени словен. В давние времена прием в род через усыновление новых людей применялся часто ради выживания - чем крупнее он, тем сильнее. На протяжении последнего века ситуация постепенно менялась, родственные связи слабели, уступали клановым и территориальным интересам, как, например, в Новгороде. Здесь образовалась общность людей больше клановая - купцов, ремесленников, чем племенная. Но прежние традиции все же сохранились, так что Велимудр решил прибегнуть к давней процедуре усыновления, довольно редкой сейчас. В последние годы он избирался старейшиной своего рода, так что его слово среди сородичей значило многое. Но формально все же принимало вече, так что, оговорив между собой будущие планы, посадник с тысяцким предстали пред созванным на следующий день сходом родовой общины.
Вече проходило на родовом капище в окружении богов. Велимудр объяснил мужам причину схода, а потом представил соискателя на родство, не жалея хвалебных слов о его достоинствах и заслугах. Правда, о них люди знали и без того, слишком приметная для новгородцев личность - молодой тысяцкий. После выступил Варяжко, как подобает новообращенному - воздал славу роду и его людям, пообещал блюсти родовые традиции и правила, а после отвечал на расспросы будущих сородичей. Едва ли не первым задали вопрос о его прежнем роде-племени, сказал то, что знал сам, не выдумывая какие-либо подробности:
- Отец мой из варягов, служил в дружине Святослава, погиб в бою с хазарами под Хорицей вместе с князем. Мать из полян, умерла вскоре после отца при родах. С малых лет рос в дружине, а там не различают роду-племени, так что буду отныне словеном рода куницы, если примите меня.
Спрашивали еще о семье, детях, о вере отцов - не предал ли своих богов ради христианского лже-бога, о помощи нуждающимся родичам, почитании старших и заботе о младших. Отвечал кратко, без лишнего празднословия, но, по-видимому, потравил вопрошающим - новых вопросов не последовало. Когда же перешли к голосованию - никто не крикнул против. После перешли к обряду усыновления, в круг вышла пожилая супружеская чета - их Велимудр уговорил стать приемными родителями. Старая женщина подала Варяжко женскую рубашку с небольшим пятном крови - она символизировала его рождение. "Новорожденный" с поклоном принял ее, в свою очередь одарил родителей мехами, в завершение церемонии преподнес требы богам - Роду и Макоши в благословении своей судьбы.
Вхождение в род обошлось накладно, как по деньгам - отдал в общинный фонд десяток гривнов, так и с разными новыми обязанностями и хлопотами - от участия в собраниях и всяких обрядах до опеки над сиротами и семьями, потерявшими кормильца. Но без поддержки рода нельзя было рассчитывать на серьезное влияние в городе, то, что до сих пор он неплохо продвигался по службе - объяснялось личной симпатией руководства города, прежде всего главы совета Росслава. С его уходом Варяжко терял основную опору, положение в ранге одного из самых важных мужей становилось весьма шатким - в любой момент могли заменить на посту тысяцкого. Тем более, что оборону Новгородских земель он наладил, с основными ворогами разобрался, так что особой нужды именно в нем не имелось.
Почти месяц связка Велимудр-Варяжко вела активную пиар-компанию, если выражаться понятием из далекого будущего. Обрабатывали племенную знать, глав влиятельных кланов, работали над созданием имиджа заботливых отцов города у простого люда. Немалую помощь им оказал Росслав - он уже не скрывал своего намерения уйти из власти и недвусмысленно давал всем понять, кого он видит своим преемником. Конкуренцию им составили другие влиятельные мужи, особенно на место посадника, охотников на пост главы совета находилось гораздо меньше - далеко не каждый решался идти против мнения уходящего, но все еще значимого в народе Росслава. В предвыборной компании конкуренты не чурались нечестных приемов - оговоров, надуманных обвинений, компромата. Тут и вылезла порочная связь Варяжко с Радмилой - недруги сумели перетянуть на свою сторону Мировида, тот во всеуслышание обвинил молодого соперника в совращении своей жены.
Варяжко отвечал на выпады противников компроматом на них, подключил к поиску нужной информации помощников, проработал с ними меры противодействия как в боевой операции. Да и счел оправданным привлечь своих воинов - они стали в народе главными агитаторами за своего командующего. Планомерная и массовая работа среди будущих избирателей и влиятельных лиц города постепенно меняла отношение людей к молодому мужу, от начального недоумения и пренебрежения - вроде молод-зелен еще, до более уважительного - смотри, как за него стоит народ! Самой болезненной для Варяжко стала ситуация с Радмилой. Понимал, что связь с ней может поломать его планы, дает недругам отличный повод обвинить в нарушении одной из самых важных заповедей - святости семейных уз. И не оправдание, что подобный грех нередкий в семьях - не подобает столь важному мужу преступать законы людские!
О том же повел речь его прямой начальник, вызвав средь бела дня к себе в управу. Едва переступил порог, как тот стал отчитывать возмущенно:
- Что ты творишь, Варяжко, как ты мог допустить такого! Вроде зрелый муж, должен понимать, а ума лишился!
Чуть поостыв, объяснил свой гнев:
- На тебя пожаловался Мировид из купцов уважаемых, уличает в блуде с его женой. Нам сейчас только этого не хватало, недругам на радость! За тебя хлопочут знатные люди, дело складывается к нужному, а ты тут пускаешь все старания насмарку! Вот что, Варяжко, завтра сюда придет купец, надо сладить с ним по доброму - отдашь виру за непотребство и дашь зарок не допускать того более. Все понятно? Иди уж и подумай - головой, а не другим местом, как исправить дело и не упустить выгоду.
Отказаться от Радмилы и мысли не допускал - знал, что не удержится, рано или поздно все равно сойдется с ней. Продумывал разные варианты выхода из трудного положения, но потом все же пришел к решению согласиться с прямым указом Велимудра. Только пообещал себе при первой же возможности вернуть зазнобу, но притом не нарушая напрямую данный зарок. С таким помыслом пришел на следующий день в управу, там застал купца, сидевшего в приемной палате посадника в ожидания суда. Пожелал тому здравия, но разговоры вести не стал, так и сидели оба молча, пока их не вызвали к Велимудру. Суд не затянулся, Варяжко признал вину и дал слово не блудить более с женой ябедника, а посадник приговорил выплатить виру в одну гривну. Тут же, из рук в руки, передал названную сумму, после стороны заявили о примирении.
В сухий (марте) 985 года глава города и всей Новгородской земли Росслав на созванном им вече объявил об уходе на покой и напутствовал в прощальной речи: