‒ Ого себе, ‒ пристывает, выражая эмоции, которые меня сопровождают с субботы, когда Арсений назначил встречу. ‒ Упаковался по полной. Зачем ему столько?

‒ Видимо, выбивать из нас причитающееся.

‒ А ничего, что он продолжительное время сытно кушал с нашего стола, получая дивиденды за свою часть акций?

‒ Зачем иметь немного, когда можно получить всё? Восемь процентов ‒ мизер, но он, как никто, способен ими манипулировать. Не хотите брать? Я пойду к другому ‒ мне предложат больше. Не желаете удовлетворить мои запросы? Цена повышается. И всё в этом роде.

‒ Думаешь, заломит цену?

‒ Уверен.

Опускаю часть информации, которую пока Игнату знать не следует. В курсе, кто инициатор представления, даже знаю его имя. Сам бы Арсений на такой расклад не пошёл. А если предположения с суммой выкупа подтвердятся, все дорожки сойдутся воедино.

‒ Вот всегда ты так ‒ предполагаешь самые худшие варианты.

‒ Ты мой принцип знаешь: всегда предполагай худшее, чтобы разочарование не раздавило тебя растоптанными ожиданиями. Так проще. Легче. Удобнее, в конце концов. Сколько раз ты опускал руки тогда, как я шёл напролом, не надеясь, что будет легко?

‒ Много, ‒ подтверждает друг. ‒ Очень много. Всегда завидовал твоей способности принимать с достоинством самые мучительные удары. Именно поэтому ты первый генеральный.

‒ У нас равные доли, а когда выкупим часть Пронина, разделим также пополам. Всё честно.

‒ Может, оставишь себе? ‒ несмело предлагает.

Первый год после гибели семьи Игнат в компании почти не появлялся, свалив все заботы на меня. Но я понимал, слова не сказал, чтобы потом увидеть перед собой изменившегося посредством жизненных ударов человека, впахивающего на пределе возможностей.

‒ Не оставлю. На этом и закончим. Слушай, ‒ начинаю издалека, ‒ знакомая у меня есть…

‒ Которая идеально мне подходит, ты спишь и видишь нас рядом, потому что мы словно две половинки одного целого, соединённые на небесах, встретились на бренной земле, чтобы больше никогда не расставаться!

‒ Чего?! ‒ выслушав длинную тираду, кажется, не понял ни единого слова.

‒ Ну, так же ты мне всегда говоришь?

‒ Вообще нет, ‒ начинаю смеяться, подхватывая задор друга.

‒ А если начистоту ‒ прекращай, Серёг. ‒ Голос становится серьёзным. ‒ Не хочу я никого и ничего. Не сейчас. Не время.

‒ Три года прошло. Может, оно наступило, это самое время?