Судя по серебристому, чистому погону: светлым прямоугольником выделяющимся на фоне тёмного кустарника, это был лейтенант. Так никого и не обнаружив, лейтенант неспешно полуобернулся, и судя по всему, стал отдавать приказы своим подчинённым.

  - Ну вот, дёрнул нас чёрт устроить такой долгий привал на этом островке. - Запоздало ругал себя Иван. - Сейчас станут здесь лагерем, или оставят блокпост из пары пулемётов и нескольких стрелков. После этого всё: каюк котёнку - еды у нас до жути мало, воды тоже. Впрочем, от голода и жажды мы не помрём: вызовут "Раму‟; обнаружат нас загорающих на этом пяточке, и .... Лучше не думать, чтоб не накликать беду на свою голову.

   Обдумывая как быть, Непомнящий посмотрел на своих товарищей: они осторожно готовились к бою.

  - Братцы, у кого есть кикиморы, облачайтесь в них. Остальные, что хотите делайте, но вы должны замаскироваться. - Впрочем, взглянув в сторону противника, Иван дал новый приказ. - Отставить. Всем замереть.

   Что-либо делать было тоже поздно. На небольшой пустырь, приютившийся между лесом и топью: как раз там, где отряд устраивал привал перед тем как вступить в болото, стали выходить разномастно одетые мужички, вооружённые карабинами и у всех на рукаве красовалась повязка с надписью "Полицай‟. Всего их было двадцать человек. Все они сразу стали осматривать окрестности; затем, найдя следы пребывания партизан, засуетились ещё сильнее, замахали руками. Что они говорили, было не разобрать, но видимо убедившись что никакой опасности нет, из зарослей вышел немецкий офицер, в сопровождении двух фельдфебелей и одного связиста. Они вальяжно, как истинные хозяева этого мира, проследовали к середине пустыря и остановились. К ним сразу кинулись трое полицаев и спешно сняв головные уборы, вытянулись перед немцами по стойке смирно - или изобразили что-то вроде этого: смотрелись они как истенные лизоблюдки. Поначалу они стали говорить одновременно, однако, немцы быстро и жёстко навели порядок. Поэтому каждый из троицы по очереди рассказывал, что он увидел, и каждый предатель указал на островок, на котором притаилась группа Непомнящего. Впрочем, судя по маске лёгкой брезгливости, немецкий офицер явно был не высокого мнения о своих подчинённых и слушал унтерменш стоя в пол-оборота к ним, так как больше всего прислушивался к своему переводчику - фельдфебелю, стоявшему по правую руку от него.

   Когда доклад был окончен, лейтенант небрежно ткнул пальцем в двоих стоявших перед ним полицаев и что-то сказав, кивнул в сторону островка с партизанами. Выслушав перевод приказа, избранные на его исполнение "счастливчики‟ замялись. Но после короткого окрика немецкого офицера, отбежали от него и подозвали к себе ещё пятерых своих подчинённых. Было хорошо видно, что и они были не в восторге от полученного ими задания, впрочем, косо поглядывая на немцев, они послушно кинулись в лес.

   Озадаченные пока что непонятным партизанам заданием полицаи отсутствовали недолго, и вскоре вернулись, неся с собой свежесрубленные жерди. И перекрестившись, один за другим, "счастливчики‟ полезли в болото.

  - От суки, хотят убедиться что здесь никого нет... О курви маты... - Послышался озлобленный шёпот партизан.

  - Тихо. Передать по цепи. Как только я выстрелю, пулемёты работают по тем, кто остался на берегу. Остальные по идущим к нам иудушкам.

   Время замерло, то есть неимоверно замедлило свой ход. Полицаи, прощупывая слегами путь, уже отошли от твёрдой земли на приличное расстояние, другие, выстроенные немцами в шеренгу, держали на прицеле островок. Ивану это зрелище напоминало игру недорослей в солдатики. Всё-таки, полицаи это не послушный и исполнительный немец, так что в скором времени карабины в руках этих холуёв стали дрожать, а у некоторых откровенно целили в болото. Окрики фельдфебелей наводили порядок, но ненадолго. Иван даже удивился. Насколько эти олухи должны были достать своих хозяев, раз они так решили тех наказать? Ведь гораздо логичнее было целить опасный участок в позиции лёжа. Однако немецкий лейтенант - откровенно скучающий немного в стороне от своих подчинённых, так не считал.

  - Ну что, пора. - Подумал Иван, и плавно нажал на спуск: целя в живот офицера.

   Винтовочный выстрел, сменился пулемётной трескотней, которая заглушала собой всё остальное. Лейтенант схватился за живот и упав скрутился калачиком. Первым, раненного командира заметил радист, но склонившись над ним, свалился с пробитой головой. Непомнящий видел, как полицаи открыли беспорядочную стрельбу. - Фьють - вжик - вжик ... - Пролетали выстреливаемые ими пули в опасной близости от его головы. Но он, пока занимался только немцами. Унтер-офицеры вскоре заметили ранение командира и тоже кинулись к нему. Первый пал также как и связист, другой был сражён, когда пытался оттащить раненного в относительно безопасную зону. Следующий выстрел, был избавлением раненого фашиста от лишних мучений.

   Оставались полицаи: они, уже не стоя - как их поставили хозяева, а лёжа отстреливались от партизан. Двое или трое, в самом начале боя бросив оружие дали драпака, большая часть лежали, больше не подавая никаких признаков жизни, а четверо пока что сопротивлялись. Зарядка магазина патронами, корректировка на лежачее положение цели: бах - полицай с детским, ещё без растительности лицом, дёрнулся и затих. Замолчали пулемёты, видимо израсходовали боеприпасы - MG добил ленту, а ДП свой диск. Впрочем, кто-то из них: на последней очереди, сократил количество врагов до двух человек. Рыжебородый детина, услышав, что смолкли пулемёты, вскочил и устремился в лес. Правильнее будет сказать, пожелал туда убежать, да выгнув спину и взмахнув руками, как подраненная птица крыла́ми, свалился как подкошенный. Пока Иван передёргивал затвор, подскочил последний полицай, но его сразил Ромашов, пройдясь длинной пулемётной очередью по его спине.

   Неожиданно наступившая тишина больше ничем не нарушалась. Только взывал о помощи единственный из оставшихся в живых предателей. Иван, ориентируясь на зов, обнаружил его в трясине: тот в ней тонул, у бедняги на поверхности оставалась только голова и руки, которыми он время от времени махал, желая привлечь этим к себе внимание. Лучше бы он этого не делал: каждый раз, когда он вытаскивал из поглощающей его жижи руки, голова немного проседала. Но испуганный человек всё равно продолжал дёргаться, усугубляя своё и без того обречённое положение.

  - Почему не добили? - Бесстрастно поинтересовался Непомнящий, ни к кому конкретно не обращаясь.

  - Собаке, собачья смерть. - Зло процедил кто-то справа от Ивана. - И так подохнет.

   На что Ваня ничего не ответил, только, вскинув винтовку, прицелился и выстрелил. Крик о помощи смолк на полуслове. После чего, обведя боевых товарищей усталым взглядом пояснил:

  - Нельзя так - не по-людски. Убивать врага - убивай, но зазря, перед смертью не мучай. Мы ведь не фашисты, и уподобляться им не будем!

   Ни каких извинений, ни раскаяний по этому поводу, ни сожалений, никто не высказал. Выждав некоторое время: пока не убедились, что никого из врагов рядом нет; отряд приготовился к дальнейшему переходу.

  - Семён, веди нас назад. - Неожиданно приказал Непомнящий, когда все бойцы построились гуськом и ждали только команды на начало движения.