– Нужно было. А то я, похоже, пропустила пиратскую вечеринку.

Маккензи всегда боялась показаться невежливой. Она сдалась.

– Это для работы, – сказала она.

– Ты работаешь… на пиратском судне?

– В «Пиратской пицце».

– А, знаю, видела вывеску. На Гамильтон-стрит, верно?

– Ага.

– Ну, а я работаю совсем рядом, в «Огненном фитнесе». Я инструктор.

Маккензи отступила назад и сделала приглашающий знак.

– Извините, заходите, пожалуйста. Хотите кофе?

– Хочу. Спасибо. – Стоя на нижней ступеньке, Сунна огладывала кухню Маккензи. – А у тебя здесь мило. Светло для подвального помещения.

– Мне очень нравится. Гораздо лучше, чем дома у родителей. Вот, пожалуйста. – Маккензи поставила перед Сунной наполовину наполненную кружку. – Извините, все, что осталось в кофейнике. А больше я сварить не могу, придется бежать в магазин за зернами.

– Спасибо, все замечательно. – К дому подкатил автомобиль, колеса прохлюпали по луже. В плите что-то щелкнуло и загудело. Конечно, Мод – вредная тетка, но уж неловкого молчания она бы не допустила. Сунна отхлебнула кофе, рассеянно глядя на два причудливых мака, нарисованных чернилами прямо над сгибом руки Маккензи. – Мне нравится твоя татушка.

– Спасибо. – Маккензи забеспокоилась – вдруг Сунна попросит объяснить, что означают эти цветы. Она бессознательно потрогала их.

– Хотела бы я знать, – сказала Сунна, – кто это?

– В смысле? – осторожно спросила Маккензи.

– Ты сказала, что знаешь, кто мог написать письмо. И, похоже, тебе не безразлично.

– Ну, не знаю. Кто угодно мог. – Маккензи, как будто защищая, прикрыла цветы ладонью. Сунна задала именно тот вопрос, которого ждала Маккензи, только сформулировала его по-другому.

– Твой бывший? – не отставала Сунна, не обращая внимания на смущение Маккензи.

– Возможно. – Она представила себе, как Джаред пишет письмо. Подъезжает к дому на своем старом синем пикапе с бабушкиным ожерельем, свисающим с зеркала заднего вида. Подходит к дому и опускает конверт в почтовый ящик, думая о Маккензи, но пока еще не решаясь встретиться с ней лицом к лицу.