Азазель насыщался молча и почти с таким же удовольствием, поглядывал, как наслаждается Михаил, а тот, утолив первый голод, продолжил поглощать пищу уже не так торопливо, даже посмотрел с подозрением на Азазеля.

– А ты почему ешь так мало?

– Напировался, – сообщил Азазель скромно. – Нет-нет, я чувствую удовольствие и отличаю изысканное от просто вкуснятины, но не впадаю в грех чревоугодия, к которому ты так близок.

Михаил задержал ломоть жареного мяса у рта.

– Что-что?

– Шутка, – сказал Азазель. – Но я вообще-то человек… что так смотришь?… я человек во всем умеренный. Ну почти человек. И всегда им был… если не считать период вседозволенности, когда мы, молодые и дерзкие, сошли на гору Хермон и готовились показать всему миру, как надо правильно…

– Показали, – буркнул Михаил. – Из-за вас пришлось всемирным потопом очищать всю землю.

– Согласен, – ответил Азазель, – мы наломали дров, но я сделал выводы. И прежние ошибки не повторяю.

– А новые?

Азазель посмотрел ему в глаза жутким немигающим взглядом.

– Ты ешь, ешь, а то остынет. Время покажет, ошибки они… или что-то другое. Обрати внимание вот на эти легкие блюда из птичек. Их вкушают после тяжелого мяса. Я, кстати, мясо вообще не стал готовить, ты непривычен, а птица здесь мясом не считается. Смотри, какая нежная… К ней вот эти вина, тоже полегче. Не красные, не белые, а вполне трансгуманистические…

Михаил хотел было отказаться, но рука как будто сама по себе потянулась за одуряюще пахнущими комочками, лоснящимися соком, пальцы ухватили, и вот он уже снова жует с наслаждением…

Ну что я за животное, мелькнуло в сознании, а как же другие, что еще слабее?

Азазель, что наблюдал за ним с сочувствием на лице, заметил словно невзначай:

– Тебе через семь дней возвращаться в Брий, соблазны отпадут сами собой. Потому не старайся противостоять уже сейчас. Зато будешь знать опасные ловушки этого мира.

Михаил буркнул недовольно:

– Это не я. Это моя презренная плоть требует.

– Ты ее скоро оставишь, – согласился Азазель. – К счастью и для тебя.

– Почему?

Азазель вздохнул, покачал головой.