– Вот! – извлекает Ира какую-то бумажку и потрясает ею в воздухе. – У нас кончается российская сгущенка.

– А не российская? – спрашиваю осторожно, в последнее время жена стала раздражительной.

– Украинской тоже мало, а узбекская намного хуже. Она кислая!

– И что?

– А то, что нам скоро нечем будет кормить младенцев!

– Подожди, а старый способ чем не нравится?

– Это какой?

– Ну, маминой грудью не пробовали?

– Витя! Не говори глупости!

– Почему же глупости, меня мама так и кормила. Ты наших детей тоже! Насколько я помню, Санечка сосала еще здесь…

– Витя!!! Конечно, девочки кормят грудью. Но детей надо подкармливать. И тем, кто постарше, нужно молоко! А сгущенка кончается.

– Не выдавай взрослым хорошую сгущенку.

– Уже не выдаю. И весь удой уходит маленьким. Все равно скоро кончится. Надо что-то делать.

– Покажи цифры.

Смотрю Ирины записи. Остатки в ящиках. Количество в банках. Потребление в ребенках. Нормы в граммах. Складываю, делю и умножаю, пытаясь привести все к общему знаменателю. Получается совсем не так плохо.

– Ира, у нас запас сгущенки на два года. Если кормить ею весь Лагерь! Российской и украинской больше половины!

– Где?

Показываю расчеты. Она проверяет, опять роется в своих бумажках.

– А, вот я тут немного ошиблась! Нолик потеряла…

– Слушай, а нельзя все учитывать в одних единицах? Чтобы не делить банки на ребенков, когда ответ нужен в граммах?