– Стреляли в голову после обращения, – сказал Леха, остановившись рядом со мной. – Видишь?

Да, это не перепутаешь, цвет кожи трупов говорит сам за себя. Что-то меняется в зомби настолько, что даже разлагающийся труп отличается. И этих людей кто-то перестрелял и перерезал. Затем, когда они обратились, всем выстрелили в голову – кто-то не хотел раскармливать морфов.

– Тот, кто это сделал, – недалеко, – сказал я. – Совсем недалеко.

– С чего ты взял? – спросил Леха.

– Если кто-то истребил людей в деревне и при этом подумал, как сделать, чтобы не появились морфы, – его это почему-то волнует. Моральную сторону отбрасываем сразу. Вывод – морф опасен для них самих.

– А зомби в деревне? – спросил он. – А собаки?

– Они еще и просто стреляли в людей, как мне кажется. Те пытались или разбегаться, или отбиваться. И собак перебили. А этих поймали, вывезли сюда и перебили.

– Зачем?

– Откуда я знаю? – вздохнул я. – Уроды потому что. Грабили, может быть. Поехали отсюда, все равно ничем не поможем.

Зрелище придавило. Может, и не так, как при иных обстоятельствах, потому что перед нашими глазами прошли уже тысячи трупов, привыкли ко всему, но это… Вспомнился бандит Толя, которого кастрировали и повесили возле Солнечногорска… Ему бы еще вот этих в компанию, которые здесь порезвились.

– По машинам, – пробормотал я и полез на переднее сиденье. – Отъедем на пару верст и встанем, надо подумать, прежде чем дальше соваться.

Дорога завиляла, уводя нас от мертвой деревни, поле закончилось, и с двух сторон нас стиснул густой ельник. Мы встали, и я, подхватив планшет с картами, направился к нашей «кашээмке», где и встретился с Сергеичем.

– Про мост думаешь? – сразу спросил он меня.

– Про мост, – кивнул я. – Там деревню всю истребил кто-то. Люди ведь сделали.

– Думаешь, что они могут мост контролировать? – уточнил он.

– Могут. И почти наверняка контролируют.

Я развернул карту на брезенте, закрывавшем прицеп с горючим. Подошли еще и Леха с Машей и Викой, а водители и стрелки остались в «уазиках», на всякий случай.

– Аня, – заглянул я в недра «буханки», – обмен какой-нибудь есть?

– Давно нет ничего, со вчерашнего дня еще, – ответила сидящая у раций девушка. – Тишина полная кругом, как в пустыне.

Ксения подтвердила ее слова кивком. Но это ничего не значит, у банды, если это банда, может и не быть раций, а может, им просто болтать в эфире не о чем. Например, они не разделяются на группы, так о чем тогда говорить?