– А с какими же еще?
Сергей Крамцов
Раннее утро, еще даже не светает. На ранний завтрак в столовке договорились с вечера, а приготовить нам его взялась жена одного из тех «мастеровых мужиков», что мы вывезли с собой из дачного поселка. У всех лица сонные, вялые, но это не страшно – проснутся: дорога длинная впереди и поначалу должна быть спокойной.
Провожать пришли все – и взрослые, и дети. Правда, когда на Машу с детьми смотрю, у меня мороз по коже – пугает это меня, хотя прекрасно понимаю, что изменить ничего не могу. Да и в глубине души готов сам подтвердить ее правоту – такой опасный образ жизни становится для нас нормальным, профессией, можно сказать. Каждый ее выбрал совершенно осознанно, понимая, на что идет, и заставить изменить выбранному пути… ну меня бы заставить не смогли, это точно, так почему кто-то другой должен быть менее упрямым? Вот и пришлось смириться.
Кстати, изобилие женщин в отряде, напрягавшее меня поначалу, стало почти привычным. Причина проста – изменились основы самой жизни. Выживать нужно всем, и иметь востребованную в новых реалиях профессию тоже хотят все. Боец – это теперь профессия. Самая обычная, в ряду многих, потому что потребность в бойцах у общества в процентном выражении стала куда больше, чем раньше. Ни проехать теперь без опаски, ни добыть что-то, ни привезти – опасен каждый шаг за стенами людских анклавов. Вот мы и следуем… за требованиями рынка. Странно даже становится, как думаю об этом.
Даже Машу взять, например, – красивая женщина, мать двоих детей, мне бы к ней и относиться соответственно, а не получается. Раз в отряде – все, «активный штык», боевая единица, что угодно, военно-учетная специальность «снайпер», а по-другому думать о ней не получается. Это хорошо или плохо? Пожалуй, что хорошо. Мне командовать надо, а не размышлять о сущностях. А начнешь много размышлять, не сможешь приказать что-то, и тогда кончился ты как командир. Если бы я о Маше как о женщине думал, смог бы я отдать приказ завалить того эсбэшника «фармкоровского» в поселке Васильевский Мох? Очень сомневаюсь.
Елена, заведующая столовой, сама прикатила нам тележку с завтраком – яичница на огромных сковородках, с сосисками, помидорами и поджаренным беконом, гренки и чай. Сноровисто расставила все по столу, затем сказала:
– Тут слухи ходят, что вы куда-то далеко собрались. В общем, удачи вам, ребята, возвращайтесь скорее.
Мы хором поблагодарили, после чего принялись за еду. Хорошо, что заранее предупредил, чтобы по количеству очень не размахивались, – ели все вяло, хоть и торопливо. Так, лишь бы хоть что-то в себя запихать.
Потом обнимались, целовались – все как положено. Дети Маши и Большого были сонными, но никто из них не плакал и не пугался – вроде как уже привыкли к новому ритму жизни. Дети вообще ко всему быстрее привыкают, в отличие от взрослых. Потом осталось только скомандовать: «Выходи строиться».
Уже привычно построились перед машинами, и я потребовал провести последнюю проверку. Ну и сам полез в УАЗ. Пулемет, снизу коробки с лентами, РПК[10] у переднего сиденья, стоймя, под панелью – «банки» к нему. За спинками сидений канистры с бензином, боекомплект в железных ящиках, вязанка «Мух», накрытая полиэтиленом. Все на месте, все в порядке. Рация пристроена безопасно, притянута медицинскими резиновыми жгутами. Тоже – в порядке.
– По машинам!
Привычный маршрут до КПП. Мы во главе колонны, за нами следом сурового вида «буханка», вся в решетках, с длинными антеннами на крыше и с немецким военным прицепом сзади. За ней второй УАЗ, пулемет сейчас стволом в небо задран, видны лица в шлемах, масках и очках, даже не поймешь, кто там где. Ничего так выглядим, решительно, остается надеяться, что это и вправду врагов вероятных напугает. Три раза «ха».
Проверка на КПП, регистрация, гул открываемых металлических ворот, и серая лента дороги ложится под колеса. Есть, тронулись! К нашей главной цели, которая от нас далеко и путь до которой ожидается не слишком легким. Ладно, делай, что должно, и будь что будет, – что тут еще скажешь.
Я подхватил РПК, откинул сошки, пристроил его на отброшенное вперед лобовое стекло, накрытое толстой фанерой. Так спокойней и надежней, из этой машинки можно быстро и довольно точно сразу много пуль накидать в нужное место, а над головой у меня еще и ствол ПКМ виднеется, за которым пристроился Большой. Он у нас теперь стрелок-радист, поэтому сидит в головной машине, рядом с рацией, а второй пулеметчик. Сергеич, едет в замыкающей.
– Шмель, старайся быстрее семидесяти даже по трассе не разгоняться, – сказал я нашему водиле. – И горючка экономится, и ветер мешает меньше.
– Да понял я, говорили же об этом, – ответил он.
– Ну лишний раз не помешает, ты у нас не Цезарь, чтобы столько дел сразу делать.
– Это каких дел? – спросил он с подозрением.