Той ночью ни Ханна, ни Ребекка не могли уснуть. Поначалу старшая сестра пыталась скрыть слезы от младшей, а младшая — от старшей, но вскоре они уже рыдали в объятиях друг друга.

— Ханна, пожалуйста, не плачь, — утешала сестру Ребекка. — Все образуется. Ты ведь слышала, что сказал мистер Меламед? Он позаботится о нас.

— О да, мистер Меламед позаботится о нас… как заботится о приютских детях, и всех тех, кому он раздает милостыню. Он станет покупать нам еду и одежду, и мы превратимся в нищих. Мы будем полностью зависеть от милостей других.

— Но ведь это ненадолго, пока папа будет копить деньги.

— Папа всю жизнь трудился, чтобы скопить состояние. Заново таких денег быстро не соберешь.

— Значит, мы научимся жить проще. Я буду есть один тост на завтрак, а не два. И не стану просить Перл затопить камин в нашей комнате… разве что будет совсем-совсем холодно. Но ты сможешь выйти за мистера Голдсмита — вот что важно.

— Нет, не смогу.

— Почему? Ведь мистер Меламед говорил…

— Мистер Меламед! Мистер Меламед много чего говорил. Да только он забыл об одной чрезвычайно важной стороне дела.

Ребекка смотрела на сестру, широко раскрыв глаза. Она никогда не слышала, чтобы Ханна говорила так резко, и произошедшая с сестрой перемена испугала ее.

— О чем, Ханна? О чем он забыл?

— Он забыл спросить, желает ли нищая мисс Ханна Лион получать милостыню. А спроси он об этом нищую мисс Ханну Лион, она бы ответила: «Нет, сэр, не желаю».

— Но Голдсмитам необязательно знать, что свадьбу оплатит кто-то другой или что мистер Голдшмид даст папе ссуду.

— Они все равно узнают правду.

— Даже если так, это ничего не изменит.

— Разумеется, изменит. Как бы ты чувствовала себя, узнав после свадьбы, что муж лгал тебе? Говорил, будто он состоятельный человек, а на самом деле все это время был нищим?

— Думаю, меня бы это очень обидело.

— Еще бы! А как бы тебе понравилось жить в доме, где муж и его родня смотрели бы на тебя свысока, потому что ты — дочь бедняков, да не честных бедняков, а обманщиков, которые хитростью выдали замуж дочь-бесприданницу?

— Наверное, мне бы это вовсе не понравилось. Но, Ханна, Голдсмиты — хорошие люди. Они не станут презирать тебя за бедность. Они увидят твои достоинства и будут ценить тебя за них.

— Если бы они подписали брачный договор, зная о моем денежном положении — тогда, возможно, было бы так, как ты говоришь… хотя я и в этом очень сомневаюсь, Ребекка. Есть множество других молодых леди, знаешь ли.