— Как вы можете быть уверены?

— Я много лет работаю с людьми и, смею полагать, неплохо разбираюсь в людских характерах. Мистер Уорбург — женатый человек, у него недавно родился сын. Он показал себя надежным и трудолюбивым помощником, способным содержать семью и добиваться успеха в работе. Будь он из тех, кто может совершить столь недостойный поступок, я бы непременно заподозрил что-нибудь.

Мистер Меламед мысленно вернулся ко вчерашним событиям, о которых мистер Лион поведал ему по дороге в лавку.

— И тем не менее вы заподозрили его в краже кошелька с деньгами мистера Гренвилла.

— Нет, это не так. Я лишь на мгновение встревожился, увидев, что деньги пропали. Я не успел никого заподозрить — мистер Уорбург сразу же достал кошелек из-под прилавка, куда он сам предусмотрительно спрятал его.

Мистер Меламед с радостью согласился бы с оценкой, данной мистером Лионом помощнику, — но, увы, мистер Уорбург лучше прочих подходил на роль преступника. Он видел, как мистер Перси Гренвилл выплатил долг за часы — следовательно, если он знал о шкатулке, то понимал, что запас денег в ней существенно пополнился. Более того, у него был ключ от лавки, поэтому он без труда мог забрать шкатулку, когда закрывал лавку на ночь. На людной улице никто не заметил бы человека, несущего коробочку, а если кто и заметил, найти этих свидетелей уже не представляется возможным.

Оставался один вопрос: если у помощника было достаточно времени, чтобы совершить преступление, почему он не поставил на место половицу? Если же он хотел, чтобы все выглядело как кража со взломом, тогда почему не устроил беспорядок в комнате? Умный преступник — а мистер Уорбург показался ему весьма умным человеком — обставил бы все так, словно он пришел с улицы. Он бы перевернул стул, разбросал по полу бумаги, выдвинул ящик стола, чтобы создать впечатление, будто вор искал деньги.

Вот и вторая странность, осенило мистера Меламеда. Вор не только безо всякого труда пробрался в лавку, но и знал, где искать шкатулку. Кто еще, кроме мистера Уорбурга, соответствует этому описанию?

Мистеру Меламеду не хотелось бы рассматривать такую возможность, но он был вынужден сделать это: Саймон, мальчик-сирота, с легкостью мог проскользнуть в заднюю комнату, пока там никого не было, и забрать ключ. Вечером, когда все ушли из лавки, он мог вернуться и украсть шкатулку — или же, возможно, он отдал ключ своим друзьям-карманникам, и те проделали все сами.

— Вы когда-нибудь вынимали шкатулку в присутствии мальчика? — спроси мистер Меламед.

— Никогда. Разве Тора не учит нас, что нельзя ставить препятствие на пути слепца?

— Значит, вы допускаете, что он мог совершить воровство?

— Ребенок, у которого не осталось никого в целом мире, может поддаться многим соблазнам, чтобы обеспечить свое будущее. Но Саймон — хороший мальчуган, я его знаю. Он сам не совершил бы бесчестного поступка.

— Однако вы говорили, что он дружен с ворами. Как зовут их главаря? Сэр такой-то?

— Граф Грэйвел-лейнский.

Мистер Меламед улыбнулся. Хотя он сурово осуждал поведение еврейского юноши, живущего преступной жизнью и вдобавок вовлекающего в нее других детей, однако не мог не отдать должное отважной дерзости такого титула. В Англии евреям были предоставлены не все гражданские свободы, а уж дворянским титулом еще не пожаловали ни одного еврея. А этот воришка провозгласил себя представителем английской аристократии, да к тому же графом.

Однако мистера Меламеда обеспокоило то, что граф объявил своими владениями Грэйвел-лейн. Эта узкая улочка кишела преступниками: там орудовал и пресловутый Айки Соломон, которого за месяц до описываемых событий признали виновным в краже кошелька с сорока фунтами стерлингов. Сейчас Айки сидел в плавучей тюрьме, дожидаясь депортации. Мистер Меламед надеялся, что граф Грэйвел-лейнский не собирается занять место Соломона.

— Я бы хотел поговорить с Саймоном, — сказал мистер Меламед. — И с Графом.

Мистер Лион кивнул:

— Я уверен, что вы найдете Саймона на складе. Если только мистер Абрамсон не послал его с поручением.