Из-под красно-рыжих волос, покрытых сажей, на Королева уставились два хитрых глаза.

— Ладно, — сказал Гольдштайн, подтверждая согласие на сделку.

Остальные подошли чуть ближе. Сержант держал патрульный жезл наготове, а Королев постарался встать так, чтобы беспризорники оставались в поле зрения.

— Договорились, гражданин. Меня зовут Королев Алексей Дмитриевич. Начнем сначала. Вот фотография убитой девушки. Кто-нибудь узнаéт ее? — Он показал всем паспортную фотографию Мэри Смитсон, но не заметил никакой реакции, только одна девочка шмыгнула носом. И он продолжил: — Кто-то мог видеть ее в этом районе в полночь. Кто из вас тогда не спал? А может, вы видели машину, припаркованную недалеко от церкви? Кто-нибудь может рассказать что-то о той ночи?

— Там была черная «эмка», помните? Возле папиросного ларька, — начал худенький мальчишка в кепке и поношенном, растянутом свитере.

Еще двое утвердительно кивнули.

— Ага, она стояла на той же стороне, что и церковь.

— Да, и на водительском сиденье сидел мужик и курил, помните?

— Кто-нибудь рассмотрел его лицо?

— Нет, мы решили, что это водила какой-то шишки или мент, поэтому не стали подходить. — Остальные дружно кивнули. — У него был поднят воротник. Видно было только папиросу.

— Отлично. — Королев полез в карман и вытащил бумажник. Он достал две рублевые банкноты, подумал и вынул еще три такие же. — Я вам сейчас покажу фото девушки, может, вы сможете найти ее, — сказал он, доставая снимок Нэнси Долан. — Даю десять рублей, если найдете ее, а пока вот вам пять на всех.

Гольдштайн взял деньги и протянул Королеву руку.

— Найдем, не переживайте.

Он подошел к остальным, кивнул им головой, и вся толпа, развернувшись, побрела по переулку.

— Пустая трата денег, как по мне, — с ухмылкой пробормотал сержант.

— А что с ними происходит потом? — спросил Королев.

— Бог быстро приберет их, если государство не отправит их в приют. Даже не знаю, что лучше.

Королев тоже так думал. На улице продолжало моросить. Он застегнул пальто под горло и провел пальцем по разрезанному боку. Вернувшись к будке, он спросил у постового:

— Как ваша фамилия, сержант? Чтобы я знал, когда вы будете звонить мне.

— Пушкин.