Ромулос сделал длинную паузу.

– Свет – есть огонь!

– Они его сжечь хотят! – восхищенно прошептал Крыса.

– Свет – есть огонь!

Толпа зарычала. Не знаю, понял ли Вонючка, что собирались с ним сделать, но он заметался по клетке, даже попытался через прутья протиснуться.

Толпа колыхнулась к клетке, но тут на помост поднялся Чох. Чох был на самом деле очень старый человек, он был старостой еще за два старосты до Ромулуса и много знал.

Чох поднял руку, и народ послушно замолчал.

– Вы хотите его сжечь, – сказал негромко Чох. – Очень хорошо. Но вы не учли одного.

Он замолчал. И я даже услышала, как где-то воет зверь, наверное, старый, мерзкий и тоже вонючий. Это и остальные услышали.

– Вы хотите, чтобы он умер, – негромко сказал он. – Но разве вы не видите?

– Мы не должны ничего видеть… – начал было Ромулус.

Но Чох легко остановил его рукой.

– Разве вы не видите, что это дитя? – спросил он. – Разве вы не видите, что перед вами ребенок?!

А мне сразу показалось, что Вонючка какой-то малоразмерный. Остальные звери были на самом деле зверские, а этот какая-то малявка.

– Вы понимаете, что нельзя убивать ребенка?!

На это даже Ромулус не смог найти что сказать.

– Это… – Чох ненадолго замолчал. – Это можно сделать. Можно. Но это навлечет на нас, на весь наш народ, проклятье.

И Чох сошел с помоста.

Вот, оказывается, о чем они спорили. Чох с Ромулусом. Толпа молчала.

А потом вдруг все стали расходиться. Будто всем стало стыдно. Я поглядела на Крысу. Крыса был красный, как свекла. Наверное, ему тоже было стыдно. Да и мне тоже почему-то нехорошо было. Я побежала домой, легла у печки и стала спать. Как-то противно было.