— Быстро залезай на оленя!

Она прочищает горло, её зубы стиснуты, руки скрещены на груди.

Я качаю головой и спрыгиваю на землю.

— Ладно. Тогда ты езжай, а я побегу.

— Я не заберу у тебя оленя.

— Ну а я не позволю тебе бежать дальше, истекая кровью. Так что либо ты едешь со мной, либо мы разбиваем здесь лагерь на ночь.

— Ещё даже полудня нет, — она раздражённо вскидывает руки.

— Что ж, это будет чертовски длинная ночь.

— Ты такой упрямый.

— Шутишь, что ли? — моргаю. Это я упрямый?

Она ухмыляется, закатывая глаза.

— Ладно! Поеду я на твоём чёртовом олене. Но рана пустячная, честное слово.

— Так дай ей время зажить.

У меня мелькает мысль, что я мог бы исцелить её. Но это такой интимный процесс — моя магия, буквально моя сущность, входит в тело, заживляя рану изнутри, — что я не уверен, готов ли пойти на это с Кейлин снова.

В тот первый раз я ненавидел её. И не понимал своего иррационального желания защитить её, не осознавал её значимость для меня. Но теперь мне известна причина, и от этого только хуже.

Она моя истинная.

Пара, выбранная моей магией. Я слабо понимаю, что это значит, и оттого ещё страшнее. Особенно потому, что речь идёт о той, с кем я не могу быть вместе. По ряду причин.

Так что теперь, когда я знаю правду — и простил ей то, чего не прощают: убийство моего брата, — я не знаю, могу ли позволить себе оказаться рядом с ней в столь уязвимом положении вновь. Даже если это всего лишь царапина.

Я с лёгкостью взбираюсь обратно на Киллиана и протягиваю ладонь Кейлин. Она принимает руку, не глядя мне в глаза, и запрыгивает в седло позади меня.

Она пытается отсесть как можно дальше, но при первых же движениях Киллиана седло наклоняется, и Кейлин соскальзывает вплотную ко мне. Её грудь на несколько секунд прижимается к моей спине. Её ворчливый стон вызывает у меня усмешку.