Чувствуя, как быстро и громко бьется сердце, я повернула голову, чтобы увидеть Таню. Она все так же сидела на земле, но в этот раз опиралась на трясущиеся руки, в любой момент грозившие не выдержать. Танюша была слаба, как магически, так и физически.

Видеть ее такой изнеможенной, избитой, едва живой было настоящей пыткой. Казалось, будто голодные волки накидываются на мою душу и терзают ее, отрывая кусок за куском. Я боялась, что скоро от нее совсем ничего не останется.

Мне хотелось кричать от бессилия и беспомощности, хотелось проклинать Селену и умолять ее отпустить Таню. Отпустить хотя бы ее. Пусть она делает со мной все, что ей вздумается, но не с Таней.

В какой-то момент отчаяние достигло критической отметки, и если бы не Таня, заговорившая хриплым сорванным голосом, я бы утонула в нем.

— Коко… Корнелия, я хотела сказать… хотела… спасибо тебе. Спасибо за все, что ты сделала для меня и для Бяки… За защиту, заботу и… любовь, которые ты дарила нам и не просила… ничего взамен. За верность и самоотверженность… За дом, который подарила мне и Бяке.

— Таня… — у меня едва не разорвалось сердце. Она что, прощается? — Таня, нет..

— Спасибо тебе, моя Верховная… Что бы ты сейчас ни думала, из тебя вышла хорошая Верховная… верная и замечательная… подруга, любящая и заботливая сестра. Мне жаль, что… я подвела тебя. Жаль, что..

— Таня, ты не виновата. Таня..

— Ну, хватит! Не то меня сейчас стошнит!

Мне будто с размаху по лицу ударили. Я дернулась, и, чувствуя, как стремительно грев наполняет душу, нашла взглядом Селену. Она только-только приобрела свой первозданный вид, который несколько секунд назад был черным туманом, витавшим вокруг.

Все это время она была здесь. Следила за нами. Удерживала. Наслаждалась и упивалась нашими страданиями.

Я сжала руки в кулаки, смотря на нее из-под полуопущенных ресниц. Глаза горели, но теперь уже не от слез, а от собственного гнева, стремительно перераставшего в ярость — лютую и ужасающую.

Слова Тани — ее прощальные слова — должны были сделать только хуже, но услышав их, я ощутила, как отчаяние отступает, сменяется леденящим душу гневом. Таня помогла мне, словами протянула канат, поднявший меня из пропасти, где были лишь пустота и холод. Нет, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь ей. Умру сама, но она..

Не знаю, откуда взялись силы, но я стала дергаться так, что магия, приковавшая меня к алтарю, трещала, как сгнившая ткань, однако не рвалась. Я билась, рычала, шипела, чувствуя боль из-за врезавшихся в кожу горячих магических пут. Этими самыми путами мне хотелось удушить Селену, после чего привязать ее ими же к столбу и сжечь, чтобы ее гнилая душа навсегда исчезла.

— Давай, продолжай в том же духе. — прозвучал равнодушный голос Селены. — И твоя ведьма не доживет до полуночи.

— Только тронь ее, и я..

— И что ты?! — нахлынул холодный поток, обездвиживший меня.

Я закричала. Ярость грозилась разорвать меня на куски. Однако, эта ярость была бесполезной силой.

— Не сыпь пустыми угрозами, сестренка, мы обе знаем, что ты не сможешь противостоять мне. Ты слаба. Скована. Одинока. Кем бы ты ни была и какой силой бы ни обладала, ты не сможешь справиться со мной. Я годами питалась чужой магией, собирала гримуары, фолианты и артефакты. Моя сила превосходит магию любой Верховной. — она горестно вздохнула. — Только жаль ее приходиться постоянно пополнять. Но! Так даже интереснее. Я люблю сеять хаос.

— Что ты хочешь от меня? — прошипела я. По скованному телу пополз холодный туман.