— Прости, милая, но я не знаю, что в моём магазине сможет привести тебя, как ты говоришь, в состояние дзен, чтобы поладить с ней.

Я театрально вздыхаю.

— Похоже, ты права.

— Как насчёт ланча на этой неделе?

— Да, звучит неплохо, замётано. Увидимся, детка.

Я направляюсь к двери, уже начиная рыться в своей огромной сумке в поисках ключей. Казалось бы, мне стоило уяснить, что незачем покупать такие гигантские сумки или стоит класть ключи в специальное отделение на молнии, или надеть их на более крупное кольцо, но нет. Это было бы слишком разумно.

— Да пребудет с тобой мир! — кричит мне вслед Миша, когда я выхожу.

— И с тобой, — бросаю я в ответ, зная, что это вызовет её улыбку.

Как только я вижу свой «Сивик» на парковке, то снова задумываюсь, как долго ещё он протянет. О, вот что стоит добавить в список желаний. Эта малышка уже дышит на ладан, кредит за неё выплачен, а мне нужно, чтобы она продержалась как минимум годик. А, может, и не нужно, если у Вселенной другие планы, думаю я немного скептически. Зная, что иной раз полезно и похвалить, шепчу комплименты своей машинке, поворачивая ключ зажигания, и умоляю её не оставлять меня ещё какое-то время.

Вскоре я въезжаю на подъездную дорожку своего маленького дома, моей гордости и отрады. Просто очень хочется, чтобы он принадлежал мне, чтобы я действительно могла называть его своим. Он идеальный. С первой секунды как увидела его, я поняла, что должна сделать его своим домом. Моя домовладелица продолжает обещать, что со временем продаст мне его или будет сдавать с правом выкупа, как-то так. Я не могу понять, почему она до сих пор так ничего и не сделала, но надеюсь, что смогу уломать её. Вероятно, мне стоит снова ей позвонить и поговорить. Скрипучее колесо получает сыр. Или это писклявая мышь получает сыр[1]? Ладно, без разницы, — сама-то я себя поняла.

Положив ключи и сумку на столик рядом с дверью, я стою, задумавшись над тем, что мне нужно сделать. И начинаю с того, что вытаскиваю посуду из посудомоечной машины, потом снимаю постельное бельё и бросаю в стиральную машину. Я вытираю пыль, убираю в комнате при помощи пылесоса, заканчиваю с последней загрузкой стирки, и когда, наконец, всё сделано, уже наступает вечер, и я понимаю, что проголодалась. Мне не хочется заниматься готовкой, иногда это просто отстой — готовить только на одного, поэтому я выбираю замороженный обед, курицу с рисом, и отправляю его в микроволновку. Когда еда готова, усаживаюсь на диван и начинаю переключать каналы телевизора. Я едва вижу, что там происходит, потому что все мои мысли не перестают крутиться вокруг этого списка желаний, про который рассказала Миша.

Я проглатываю свой ужин, вздохнув, беру бумагу и ручку и выхожу наружу. Усевшись на стул за круглым столиком во внутреннем дворе, я смотрю вверх, на небо, и тихонько ахаю, увидев луну. Сегодня ночью она светит так ярко, что затмевает всё на свете. Звёзд не видно, они как будто поняли, что не смогут состязаться с луной и что им даже не стоит пытаться. Ночь такая тихая, словно луна набросила паутину безмолвия на всё вокруг. Я не могу не задуматься, как много людей прямо сейчас любуется её красотой, так же, как и я. Сколько из них скучает по кому-то сегодня ночью, сколько размышляет о жизни или как ни удивительно, загадывает желания? В то же время мне кажется, будто эта луна сейчас — подарок лишь для меня, и я утопаю в её сиянии, она словно целует моё лицо. Забавно, как что-то может заставить нас чувствовать себя значимыми и ничтожными одновременно.

Я делаю глубокий вдох и возвращаюсь к своему заданию. Слегка ёрзаю на стуле, чтобы усесться как можно удобнее, встряхиваю руками и разминаю шею. Потом закрываю глаза и серьёзно обдумываю, чего же я хочу, совсем как наставляла меня Миша. На мгновение я задумываюсь, стоит ли мне тихонько напеть что-нибудь или усесться в одну из асан, но отбрасываю все эти мысли, и, как ни странно, на ум начинают приходить желания. Я начинаю записывать их, одно за другим. Не обращая внимания на то, что они могут быть глупыми, меркантильными или нереальными, я записываю их все.

Я опомниться не успеваю, как у меня получается целый лист желаний. Перечитываю каждое, делая поправки там и тут. Киваю, когда добираюсь до конца. Потом закрываю глаза и образно воспроизвожу их — всё так, как наставляла Миша, но когда мои мысли начинают вращаться вокруг того, в какой цвет мне покрасить ногти на ногах и насколько действительно длинные шеи у жирафов, я решаю, что уже достаточно.

Я иду в дом и роюсь в ящике со всяким барахлом в поисках зажигалки, нахожу, щёлкаю, но она не работает, её нужно заправить, поэтому я ищу спички, припрятанные в том же ящике. В конечном счёте нахожу их и выхожу обратно во дворик. Пользуясь случаем, ещё раз пробегаюсь по списку и с чувством шепчу каждую строчку. Затем сгибаю лист вчетверо, зажигаю спичку и поджигаю его. Я заворожено смотрю на пламя.

— Ой! Чёрт! Твою ж мать!

Я обжигаю пальцы, роняю лист на стеклянный столик и наблюдаю, как бумага, сгорая, сворачивается и становится кучкой пепла. Ровный белый столбик дыма поднимается в воздух, как будто уносит в небо мои желания. Когда исчезает последний оранжевый уголёк, я жду ещё немного, затем сгребаю пепел в свою ладонь. Мгновение я смотрю на него, потом поднимаю руку к губам и сдуваю. В тот же самый момент, откуда ни возьмись, появляется лёгкий ветерок, захватывает остатки моих желаний и рассеивает их в воздухе. Я не могу удержаться и слегка улыбаюсь, настолько всё происходящее наполнено магией.

— Ну вот, Миша, я это сделала, — сообщаю я, будто она меня слышит. Теперь она была бы довольна, а может быть, и гордилась бы мной. К тому же… что самое худшее, что может случиться?