День выдался, правда, сложным. Все-таки, кто бы, что ни говорил, приметы работали и имели какую-то невидимую для нас силу. Хотя, вообще-то, я скорее скептик. Но как иначе объяснить утренние встречи и вечернюю отработку?! Причем, почти и не за что.
Подумаешь, опоздала. Подумаешь, телефон зазвонил в самый неподходящий момент. Я ведь не виновата, что мошенники не учитывали, что многие могут быть заняты в момент, когда они хотят озолотиться по-быстрому?! Но кого это волновало. Профессор старый, плохо слышит. И, очевидно, не любит рыжих и шумных. Хотя, второй пункт немного странный. Со слухом же проблемы…
В общем, это все не так важно. Нужно просто ставить телефон на еще более беззвучный — беззвучный.
Я выдохнула, собирая гору папок в аккуратную кучу, чтобы корешки совпадали друг с другом, проверила буквы по алфавиту. Затем еле подняла эту стопку, загрузив это все на пыльную полку.
И почему он не мог придумать отработки получше? Я бы лучше вымыла весь кабинет их кафедры с пола до потолка, чем задыхалась от пыли в кабинете с миллионом старых дипломных работ и прочего бумажного ужаса. Вот и нахрена им столько использованной бумаги, которая только место занимает?
Еще и эта жуткая, желтая лампочка больше напоминала заброшенную психбольницу, чем престижный университет. Удивительно даже, что это место оказалось не где-нибудь в подвале, а прямо посреди коридора. Конечно, здесь были и свежие работы, и документы, но копаться меня отправили в самый дальний угол.
Уже несколько часов я искала нужную профессору работу, заодно перебирая старые и сортируя их по алфавиту. Очень надеюсь, что моя помощь окажется неоценимой и станет хорошей оценкой на экзамене. Иначе смысла тут задыхаться не вижу. Почему, интересно, профессору, никто не помог щелкнуть кнопкой мыши, открыв нужную ссылку? Загадка века.
Я включила музыку, чтобы хоть как-то скрасить постоянное шуршание бумаги и полок. Пальцы на руках уже покрылись серым слоем пыли, вызывая лишь отвращение и желание помыться, но я продолжала перебирать работы, думая о награде — влажных салфетках, которые лежали в сумке.
Конечно, старый усложнил мне вечер. На улице уже, наверняка, началась настоящая метель, которая очень кстати проводит меня до дома. Класс. Сначала отбить задницу, затем отморозить. Хороший план.
Мысли крутились друг за другом, даже не перебиваясь музыкой и ритмичным постукиванием ногой. Думалось и о Ротчестере и Монро, и о Стенелли, и о девочках, и о сестре. И ничего по существу. Все глупые рассуждения из серии «если бы».
Дверь неожиданно открылась, заставляя едва ли не подпрыгнуть от неожиданности. Если это старый, то сидеть мне до самого выпуска в этом архиве за любовь к музыке и нелюбовь к тесным пространствам.
Я мгновенно потянулась к телефону, думая, что, если отключу музыку раньше, чем увижу его, то жизнь даст мне шанс.
— Хорошая песня, зря выключила, — раздалось со стороны, когда я нажала на паузу. Только этого не хватало! Я повернулась, замечая Ротчестера, который тут же полез в коробки в самом начале комнаты.
— Подумала, что вы…
— Вроде бы, я не настолько стар, — хмыкнул мужчина, на мгновение оторвавшись от коробок.
— Я не это имела ввиду.
— Знаю, просто забавно, что кто-то вызывает у мисс Ротчестер такой благоговейный ужас. И, о ужас! Этот кто-то не я! — проговорил он, вернувшись к коробкам. Так далеко я еще не заходила. Что говорить-то?
— Вы при всем желании не вызвали бы ужаса.
— Да? И что тогда? — с издевкой спросил мужчина, достав какую-то стопку нужных документов. — Может быть, стыд? — он усмехнулся, явно намекая на обстоятельства первой встречи. А я покраснела под взглядом его глаз. Благо, тусклая лампа не должна была выдать меня. Кажется, сейчас я была даже благодарна старику за отработку именно здесь. Ротчестер не видел реального стыда на моем лице.
— Я ведь извинилась!