Я лишь закатила глаза. Мой отец очень богатый человек со многочисленными связями, которые давно меня не интересуют, так же, как и его подачки. Год назад, как только моя карьера пошла в гору, папочка, будучи са-амым «благородным» и «честным» человеком, которого когда-либо знала эта страна, создал свой канал на отечественном телевидении. Уж не знаю, сколько десятков миллионов он туда ввалил, но мне его подачки, как я уже говорила, без надобности!

— Потому что мне не нужны его подачки! — воскликнула, складывая на груди руки.

Какое-то время я молчала, а потом меня будто прорвало. Все обиды на отца снова хлынули из меня, будто и не было данных себе обещаний никогда не вспоминать о прошлом.

— Он мне так и не позвонил, представляешь? — грустно усмехнулась, сдерживая слезы. — Он снова женится, а я ничего об этом не знаю, узнаю все их желтой прессы! — до сих пор не могла поверить, что отец не сообщил мне о таком важном событии в своей жизни. — Как идет подготовка к свадьбе, сколько гостей будет, и что наденет невеста! А его дочь вообще приглашена? Ни-че-го не знаю! — как бы мне не хотелось в этом признаваться, но мне не все равно. Хочу, чтобы мой папа говорил со мной, рассказывал о таких важных и значимых вещах.

— Позвони ему, — пожала плечами Алиса, у нее всегда все было так просто.

— Нет, не собираюсь выслушивать эти хвалебные речи об очередной его пассии, — протянула, противореча самой себе. — Лучше послушаю историю о компенсации, — мастерски переведя тему сказала я. — Что этот Вольский от тебя хочет?

История подруги была какая-то угловатая, будто придумана на ходу. Алиса рассказал мне о разговоре с той девицей, якобы его невестой, что наплела ей о банкротстве Вольского. Большей чуши я в жизни не слышала! Игорь Вольский, как мне удалось нарыть в интернете и поспрашивать у «друзей», был далек от банкротства и завтраков хлебом и водой. Уж не знаю, во что на этот раз вляпалась моя Алиса Андреевна, но тут явно не все так просто.

— Даже если и так, то мне все равно, — пожала плечами Алиса, облокачиваясь о спинку дивана.

— Тебя нагрели на шесть лимонов, а ты это так просто оставишь? — от удивления мои брови взлетели вверх к линии волос.

— Дело не в деньгах, — покачала головой подруга. — Дело в том, что главным принципом маминого фонда является анонимность. Директор фонда, его акционеры и учредители подписывают соответствующие бумаги и никому не известны их личности, — объяснила Алиса. — Если бы я начала требовать у Вольского деньги, не факт, что это дело не стало бы достоянием общественности. Мама бы этого не хотела, эти деньги ничтожны по сравнению с памятью о ней, — тяжело вздохнула она.

— Мне жаль, что я не смогла с ней познакомиться, — грустно улыбнулась, крепко обнимая подругу за плечи.

— Мне тоже, — прошептала она, прикрывая глаза.

Алиса не любила говорить о маме. Она умерла, когда ей было двенадцать, и с тех пор они с отцом ведут закрытый образ жизни, я даже ни разу не была у них дома. И пусть мои родители живы и здоровы, хотя мы с ними почти и не общаемся, мне не понять ее боль. Никому не понять, что чувствует ребенок, потерявший мать.