Хавку на подносе официантка доставила к другому столику. Один/одна из нинов, неопределимого пола, просвиристел/а ей, сопровождая свист неприличным призраком, сочащимся из губограммируемого стимстика у него/нее во рту. Душистая дымовая скульптура окутала не желающую такого украшения официантку, клубы бледной непристойности пристали к ней, словно клейкий воздух. Ей пришлось отгонять клочья, размахивая руками. Смеясь над ее стараниями сохранить достоинство, нины выгнали парочку студентов из-за особенно удачно расположенного столика. Совершенно запуганная молодая парочка уступила его без звука. Рассовав по карманам свои светящиеся виты, они поспешно выбежали из ресторана.

Один из негов грубо схватил спешащую мимо девушку за зад. Хаяки начал было подыматься, но Карденас сделал ему знак сесть. Нег подержал перепуганную студентку несколько секунд, прежде чем отпустить ее. Инспектор знал, что он отпустит. Этот антиоб выкаблучивал такую серию явных движений, какую мог сынтуитить даже новичок.

Когда им принесли заказ, полицейские молча принялись за еду. Как и все прочие в кафе, они не обращали внимания на шумные и грубые выходки шайки. Коллективное хамство пока не являлось федеральным преступлением. Но создаваемая нинлоками какофония никак не успокаивала и без того смятенных мыслей Карденаса и не улучшала его пищеварения.

Почему та женщина не желала назвать им свое имя? Ведь она должна была прекрасно понимать, они и сами могли вскоре его узнать, и обязательно узнают. Почему она не признавалась, по крайней мере, в сожительстве с Джорджем Андерсоном? Или с Уэйном Бруммелем?

— Йолаолла! Си — ты — ты, с мерзкими усами. Который сидит вон там напротив эль гордо.

Не обращая внимание на это вмешательство, Хаяки продолжал доедать жареную рыбу. Да и все равно данный якк адресовался не ему, а Карденасу.

Инспектор оторвался от мяса бизона с яйцами. Вечно скорбные глаза смерили взглядом нагловатого нега. Метящий в чингаруны не достиг еще и двадцати лет, сплошное нахальство и бахвальство. Сколько ж он перевидал ребят вроде этого парня, занятых сжиганием своих душ словно спички? Время было позднее, он устал и проголодался и был не в настроении нянчиться со всяким отребьем. Он мог предоставить разобраться с ним Хаяки, но ведь всегда существовала надежда. Надежда, что небольшой урок зародит намек на понимание. Там, где это возможно, слова всегда бывали действенней ареста. В тюрьме-то ведь ребята обычно не склонны говорить с другими ребятами о ребячестве.

— Не делай этого. — Тон его был, как всегда, спокойным, но твердым. Возможно, сейчас чуть тверже, чем когда он заказывал ужин внимательному меню.

Подобного ответа нинлоко не ожидал. Это было заметно по быстрому взгляду, который он метнул на своих замерших в ожидании коллег.

— Кай-е, хомбер, нечего говорить ерунду. Якк здесь толкаю я.

Взяв нож и вилку, Карденас вернулся к еде.

— Просто не делай этого.

Наморщив лоб, нег подался к нему.

— Ты что, не слышал меня, хомбер? Просто смеха ради, чего такого «этого» ты не советуешь мне делать? — И выдал знающую ухмылку своим спутникам, а те улыбнулись остроумию своего заводилы.

Откинувшись на спинку стула, Карденас провел по губам матерчатой салфеткой. Небольшой заряд в ткани мгновенно очистил их.

— Ну, дружок, раз уж ты спрашиваешь, то в первую очередь тебе нужно отключить нож в ножнах на лодыжке. Разве ты не знаешь, что оставлять такую штуку включенной крайне опасно? Предохранитель может сдвинуться, и ты останешься без ноги. — Он поднял взгляд, глядя мимо вожака шайки. — А рослому пареньку у тебя за спиной нужно забыть про потрошенье моего напарника. Хоть он и держит наготове фиску, Фредозо ему живо руку сломает. А вам, юные леди, — продолжал он, обращаясь к паре позок, широко раскрывших глаза и потерявших былую уверенность, — лучше оставить свою артиллерию в кобурах. И лучше б вам не видеть, где моя пушка, потому что я не выхватываю ее, если не намерен пустить в ход. Для вас же лучше будет, если мне не понадобится откапывать ваши пушки из тех мест, где они, по-вашему, надежно спрятаны.

Пустившийся во всю прыть в отступление, пусть еще не физическое, чифладо прожигал взглядом невозмутимого инспектора.

— Йола, хомбер, да ты спаззуешь, приятель! Нет у нас ничего такого, о чем ты треплешься. Мы просто хотели немножко поболтать, сабе? Всего лишь…

— Месмо, Тайпа, — перебила его одна из девушек. — Этот хомбер интуит! Он компит все твои ходы! — Она и ее спутница уже пятились прочь от столика.

Улыбаясь и по-прежнему жуя рыбу, Хаяки поднял левую руку. Рукав задрался, открыв синий браслет, так и кишащий мигающими LEDами. Один витализировал символ-морфу, остановившийся в нескольких сантиметрах от лица коновода. Глаза нинлоко расширились, когда он сфокусировал на нем взгляд.