— Я выросла за границей и училась в международных школах. Я свободно владею немецким, английским, французским и испанским, еще итальянским и португальским — да, собственно, романские языки очень похожи друг на друга. Ну, еще неплохо говорю по-турецки и по-гречески.

— А как насчет древних языков?

— Я исследую историю развития языков и письменности. Сюда относится расшифровка и анализ структуры. Так, в некоторых случаях, просто необходимо знать язык, чтобы суметь расшифровать иероглифы. Другие же языки настолько структурированы по своей сущности, что легче сначала найти эквивалент на латыни, а потом перевести. Ну, а непосредственный перевод с латыни я поручаю кому-нибудь из сотрудников.

— Так, а какие же древние языки вы можете переводить сами?

— К сожалению, только латынь, древнегреческий, древнееврейский и египетский. Еще немного понимаю этрусский. Это, пожалуй, и все — только классические языки.

— Только классические?! — вырвалось у Питера.

— Но у меня есть возможность отдать в перевод и другие языки, — поспешила добавить Штефани.

— Не поймите меня превратно, но и это для меня просто поразительно! На моем фоне вы просто лингвистический гений!

— Знаете, я всегда сравниваю языки с музыкой. Если ты действительно музыкальный и музыка для тебя не только профессия, но и образ жизни и ты в совершенстве владеешь языком нот, то волей-неволей ты будешь в равной степени понимать и поп, и джаз. Язык для меня — то же самое, потому что структуры и образцы всегда повторяются.

— А что значит «hoc sit exemplum discipulis»?

— «Нос» значит «это», «sit» — изъявительное наклонение; «hoc sit» — дословно «это есть», «exemplum» — «пример», «discipulis» — «ученик» или в библейском смысле «адепт». Итого имеем: «Это пример для моих учеников». А почему вы спрашиваете, это что — тест?

— Да, — ответил Питер и засмеялся, — мне нужно было выяснить, действительно ли вы ученый или всего лишь журналист. В первом случае я с удовольствием пригласил бы вас в нашу команду, ну, а во втором, увы, мне пришлось бы вас застрелить.

— Что ж, надеюсь, мне удалось убедить вас. А где же ваш коллега, месье Невро?

— Патрик сейчас неподалеку от Каркассонна. Вы познакомитесь с ним сегодня вечером. Вам уже показали вашу комнату?

— Да, — она кивнула на лежащий на соседнем стуле ноутбук, — я вот захватила сверху компьютер, чтобы как-то скоротать время. Я не знала, сколько мне придется вас ждать.

— Тогда мы лучше сразу отправимся к нашему и вашему новому рабочему месту. По пути я введу вас в курс дела.

— С удовольствием. Звучит очень ободряюще, тем более, что вы больше не намереваетесь расстрелять меня, — она улыбнулась Питеру и заправила волосы за уши.

— И правда, — Питер встал, чтобы поухаживать за Штефани, — это было бы серьезной потерей для нас.

— Мы исследуем одну пещеру, — начал Питер по пути в лагерь, — которую нашел местный пастух. К сожалению, сразу после открытия он лишился рассудка и теперь находится на лечении в санатории. Сегодня Патрик решил нанести ему визит. Сама пещера испещрена различными текстами и рисунками. И самое удивительное заключается в том, что это просто какая-то безумная смесь: латынь, шумерский, греческий, египетский, даже майя и еще целая куча неизвестных мне языков. Из-за такого языкового разнообразия проект был назван «Вавилон».

— Смешение языков.