И Лаккомо признался впервые вслух даже сам себе:

- Я не хотел это видеть.

А после, когда ответных слов не последовало, Аллиет-Лэ стремительно шагнул к двери.

Эйнаор не помнил, как боролся с собой и боролся ли вовсе. Он не запомнил, успел ли он ощутить облегчение от сказанного. Но он осознал, что если Лаккомо покинет кабинет, то все сказанное пройдет напрасно. Лоатт-Лэ не готовил речь и не проигрывал такой исход в вероятностях. Но когда Лаккомо положил ладонь на ручку двери, Эйнаор думал так быстро, как только мог.

- Это не мой ребенок, - под тихий щелчок дверного замка в спокойствии комнаты прозвучало признание.

Лаккомо замер, словно потеряв пелену с глаз. Ладонь мягко отпустила ручку, так и не нарушив контур тишины.

- Повтори, - тихо попросил Аллиет-Лэ через плечо.

- Ребенок у Мариэллы, - сухо ответил Эйнаор. – Не от меня.

Старший развернулся на месте, внимательно глядя на брата. На удивление, тот уверенно не отводил глаза.

- И ты знаешь от кого?

- Да. Я знаю, - Эйнаор неспешно обошел стол, растягивая время, чтобы успокоиться. Что нельзя было сказать про Лаккомо, который сменил злость на жажду скорой расправы с изменницей и ее любовником. Лоатт-Лэ понял намерения близнеца, даже не прислушиваясь к эмоциям, и поспешил его остановить. – Более того, я это одобрил.

Обезоруживающий холодный факт вновь заставил Лаккомо растеряться, а Эйнаор мелочно порадовался его сменившейся физиономии. Теперь пока брат не получит всю правду, он не уйдет.

- Зачем ты это сделал? – спросил Лаккомо с напряжением и тревогой.

Весь привычный порядок вещей начал спешно перестраиваться у него в голове. Кирпичики фактов и обязанностей лихорадочно менялись, выстраиваясь в новую картину мира. От одного признания, казалось, мог рухнуть даже Золотой Дворец, и Лаккомо с холодком на душе ощутил всю шаткость их положения. Вроде бы всего лишь чужое дитя в чреве королевы. Но это же неизгладимое пятно на роду. Это риск. Это угроза династии в целом.

- Сделал – что? – переспросил, Эйнаор ненамного сократив дистанцию и ленивым размашистым шагом дойдя до центра в узоре круглого ковра.

- Зачем ты позволил ей тебе изменить?

- А почему ты решил, что это измена? – с бравадой спросил Эйнаор, отрывая взгляд от ковра. – Это были условия нашего с ней договора.

- Какого договора? – настороженно спросил Лаккомо. – Тетка Мэйалин еще с детства готовила своих дочерей в наши жены.

- Договора, по которому обе обремененные долгом стороны будут счастливы, - ответил Эйнаор, старательно удержав себя от яда в тоне и проглотив пульку про свадьбу, на которой брат не присутствовал. Потому что, если бы он изволил явиться и поговорить раньше, то вся тайна раскрылась бы ему раньше. – У меня есть жена. У нее есть муж. Женщина производит сына. У династии появляется наследник. Все в точности, как и должно быть в заголовках новостей. Ведь остальное для народа не важно.

- Но ты подставил династию… - выдохнул Лаккомо с осознанием, прижимаясь спиной к двери и откидывая на нее голову.