Угу, угу, – заверил Лири.

Эрлан вышел и плотно прикрыл за собой дверь. К лестнице шагнул, а там Майльфольм стоит, дорогу загораживает. Смотрит тяжело, исподлобья.

– А ты непрост, светлый, и закон тебе не закон, и право – не право. Что ж ты род свой позоришь? Как к Эйорике прикасаться смеешь?

Эрлан смотрел на него, будто не видел, не то что, слышал, и чуть качнулся, бросил тихо, но четко:

– Онемей, – и обошел спокойно.

Какой раз за сутки право не по праву применяет. Ну, ничего, наладится все и заносить не будет. Сейчас главное все исправить. Для этого нужно потребовать от Хранителя поимку Эберхайма. Может как раз к приезду Инара тот и будет в руках Маэра.

Но дойти до зала советов не получилось – новая полоса препятствий возникла, и с ней, как со стражем, уже не поступить.

На нижнем этаже почти плечом к плечу стояли Порверш и Сабибор, и оба смотрели твердо, хоть и немного отстраненно. Видно ночь у них не так хорошо удалась, как у него.

– Что-то случилось? – спросил Эрлан, видя, что те говорить не собираются, но и пропускать его – тоже.

– Предложение есть, – протянул Самер, будто одолжение сделал. – Ты идешь с нами и слушаешь, а отвечаешь мысленно. Если не идешь – мы идем к Маэру. Если применяешь право – мы идем к Маэру. Интересно?

– Нет, – улыбнулся Эрлан. Мужчины на пару секунд потерялись от его улыбки – давно не видели настолько умиротворенно -довольным, просто светящимся.

Примирение с Эрикой вернуло нормального, понятного, давно известного им Эрлана, но возникал вопрос – что делать с тем Лой, которого они совсем не знали, но который точно так же как этот, жил и здравствовал.

Самер мог поговорить с тем, жестко, возможно даже очень жестко, и подставить под большие проблемы мог легко. Не мороча себе голову этическими вещами.

А этого – не мог, душа не лежала. Именно сейчас лейтенант понял Эрику – своих, пусть и суки конченные, очень сложно отдавать на суд, под неприятности подставлять. Им веришь, ими дрожишь, как собой, и так хочется стряхнуть все наветы и грязь, чтобы обелить хоть в собственных глазах, уважать себя в них, а их в себе. Ведь свои, часть тебя – все проблемы и беды – вместе, слезы и смех, недоразумения и проступки – тоже вместе. Одно они.

– Давай сами как-нибудь разберемся? – предложил миролюбиво и вполне по-дружески.

Эрлан оглядел его и, как не хотел пойти к Маэру и закончить тему с разрывом уз, решил все-таки отложить свое дело на пару минут ради дела Самера.

Кивнул:

– Куда?

– К нам. Чтоб не мешали и лишние ушки не грелись.

Уже в своей комнате он вынул руку из кармана и раскрыл ладонь, выказывая три однотипных пластины светлому. Тот рассматривал их спокойно и недолго. И перевел взгляд на Самера: