– Да… близка, – признаюсь сбивчивым шепотом, умирая от смущения.
– Что мне делать, Эрика? Чего ты хочешь?
– Тебя, – шепчу хрипло.
– Как ты хочешь?
– Глубоко…
Давид издает рычание, словно мои слова что-то изменили, позволили больше не сдерживать себя. Мне даже немного становится страшно… Он начинает двигаться во мне как одержимый: жестко и быстро.
Очертания комнаты становятся размытыми. Оргазм нарастает, все тело превращается в туго натянутую тетиву. Напряжение так велико, что почти не могу дышать. Все исчезло, кроме напряжения в нижней части живота. Давид замер, войдя на полную, заполняя каждый миллиметр… так что яйца прижались к моим ягодицам. Так плотно… так туго, до боли. Мои зубы стиснуты, дыхание вылетает сквозь них со свистом. Хочется кричать, стоя на краю пропасти. И снова дикие, грубые толчки, от которых мозг прошивает яркая вспышка. По телу прокатывается мощная волна: всепоглощающая, сравнимая с цунами. Тело разлетается на осколки, и опустошенное растекается под мощным натиском толчков, вызывающих болезненно-сладкую дрожь. Давид замирает, его тело содрогается, внутри меня становится горячо, почти обжигающе и от этого еще одна волна оргазма прошивает тело. Он выходит из меня и падает рядом, лицом в подушку.
Удовлетворенная и усталая, лежу неподвижно все в той же распростертой позе, продолжая дрожать и вибрировать после самого невероятного оргазма в моей жизни…
Глава 18
– Ты сегодня невероятно красива…
Давид подходит сзади, обнимает за талию, и мой желудок делает невероятный кульбит. День нашей свадьбы… Я боялась думать о его приближении, скорость событий казалась мне космической. И вот я жена. Сотрудница ЗАГСа прибыла в особняк Бахрамова, празднично украшенный, наполненный гостями, больше половины, которых я не знала. Зачем было устраивать весь этот пафос? Я не могла этого понять. Если цель всего лишь Николь – к чему все это? Волшебный праздник, куча журналистов, камер, все утопает в роскоши, а ужин в честь молодоженов готовят повара из трех лучших ресторанов города. Лобстеры, креветки, шампанское самых дорогих марок. Мой жених явно не бедствует… Моя семья наверняка чувствует себя униженной, ведь все знают о банкротстве… Постоянно об этом спрашивают…
Чудо, что отец вообще приехал. Не знаю, как Бахрамову удалось уговорить его. Со мной папа не разговаривал с момента встречи на благотворительном приеме и до сегодняшнего дня… Ничего не понимаю… Зачем все это происходит. Если Давид хотел меня, то получил и так, без каких-либо штампов. Сблизиться с дочерью… он тоже мог и другими способами.
Делаю шаг в сторону ничего не отвечая, но Давид берет за руку и притягивает к себе. Попытка сопротивляться проваливается. От его близости меня как всегда охватывает слабость.
– С тобой все в порядке? – спрашивает Давид своим звучным, красивым голосом, от которого мне становится еще хуже. – Кажется тебя немного знобит. Но, наверное, для невесты это естественно… Нервничать.
– Не знаю…
– Что тебя тревожит?
– Господи, да ты и сам все прекрасно понимаешь! – восклицаю с отчаянием. – Думаешь, приятно слышать перешептывание со всех сторон? «Он ее купил», «Ее семья разорена и она легла под убийцу своей матери»!
– Ты слишком сильно зависишь от досужих рассуждений, Эрика. Люди всегда будут болтать. Причем чаще всего от зависти.
– Мне не нравится, что мне завидуют! Может быть, ты ловишь от этого кайф… но не я.
– Ты – дитя в грубых мужских играх, малышка. Остается расслабиться и получать удовольствие, – прищуривается Бахрамов.